Нури Халилов - Долгая дорога домой. Воспоминания крымского татарина об участии в Великой Отечественной войне. 1941–1944
9 декабря 1943 года мы участвовали в Зуйской операции. Проводилась она силами 1-й и нашей 5-й бригады под общим командованием командира 1-й бригады Федора Федоренко[147]. Были хорошо изучены подходы к селу, а уже в нем – местонахождение комендатуры, тюрьмы, размещение войск. К каждому объекту был прикреплен специальный отряд. Каждый боец знал свою задачу.
К обеду этого же дня я с двумя повозками поехал в Баксан за продуктами. На пути меня встретил командир отряда Сырьев и спросил, куда я еду. Я ответил, что в Баксан за картошкой. Он приказал остановиться и ждать. Принесли минометы, на каждую нашу бричку погрузили по два миномета и мины к ним. Подождали до темноты, а потом поехали к намеченным пунктам возле Зуи. Там ждали команды. К 2 часам ночи все отряды заняли намеченные места, откуда они должны были атаковать. Минеры заминировали дорогу Симферополь – Феодосия и телеграфные столбы. В 2 часа ночи на небе показалась зеленая ракета, и все пришло в движение. Сначала взорвали телеграфные столбы, напали на двухэтажную школу, которую немцы превратили в казарму. Напали на тюрьму, где находилось 39 граждан, приговоренных к смерти, на комендатуру. Особенно упорное сопротивление оказал карательный батальон в школе. Ее штурмовали бойцы двух отрядов. Первый этаж был освобожден, но на втором оказывали сильное сопротивление. Тех, кто выпрыгивал, убивали сразу же. Только к 3 часам ночи школу удалось захватить. Из тюрьмы были освобождены все заключенные, и их забрали с собой в лес. Была захвачена комендатура, но самому коменданту Альберту удалось бежать через окно. По дворам жителей мы раскидали наши листовки и газеты с Большой земли. Когда показалась красная ракета, все вновь собрались в намеченные для отхода пункты. Проверил наличие бойцов. У нас был один убит и один ранен. Фашисты же потеряли не менее 50 человек.
В начале декабря в село Баксан немцы на четырех автомашинах приехали за дровами. Зима стояла холодная, и дрова были нужны и для обогрева, и для готовки пищи. Через все село течет речка Бурульча. С левой стороны ее в лес ведет хорошая дорога, по которой можно свободно ехать на машине или подводе до самой Васильковской балки или Яманташа[148].
В Баксане фашисты разделились на две группы и пошли в лес по обе стороны реки. Идут, постреливают. Приступили к рубке леса. Наши дозорные на Кайнаутской скале их заметили, прибежали в отряд и сообщили об этом. Командир бригады по тревоге поднял отряды и поставил боевую задачу. Лесными тропами мы обошли лесорубов и вышли им в тыл к самому Баксану. Неожиданно открыли огонь. Две машины успели уехать, а две остались с простреленными колесами. Бой длился почти час. Фашисты оставили шесть человек убитыми. Партизаны потерь не имели, но раненые были.
В 21-м отряде было два матроса Черноморского флота – Саша Балацкий[149] и Алексей Калашников. Оба очень высокие, красивые ребята. Их все уважали. При сдаче Севастополя они попали в плен, убежали из лагеря и добрались до Зуйских лесов, где стали партизанами. Саша был командиром группы, а Алексей – командиром заставы.
Однажды в середине декабря 1943 года по заданию штаба группа Саши Балацкого шла в деревню Баксан. Туда же за дровами приехала машина, на которой было человек двенадцать солдат с пилами и топорами, ну и, конечно, с оружием.
Товарищи уговаривали Сашу не вступать в бой, а идти на выполнение задания, но он приказал своей группе, а их было всего четверо, напасть на немцев. Они сразу же уничтожили шесть человек и троих ранили, но остальные начали отстреливаться. Двоих наших тяжело ранили, а Балацкий погиб сразу. Только четвертый разведчик, раненный в руку, истекая кровью, пришел на заставу и рассказал о случившемся. Отряд по тревоге подняли и побежали на помощь. Нашли трупы трех партизан, забрали их оружие. Ребят похоронили.
На следующий день построили весь отряд – 130 человек. Командир разобрал этот бой и сказал, что не следовало вступать в бой, а надо было выполнять поставленную задачу. Потом политрук Петренко сказал, что автомат Балацкого по решению командования отряда передается лучшему бойцу Нури Халилову. Приказал мне выйти из строя и вручил его. Сказал, что уверен, что я буду таким же храбрым бойцом, как и предыдущий владелец. Мой немецкий карабин у меня тут же кто-то забрал. Я взял автомат в руки, поцеловал приклад и сказал: «Служу Советскому Союзу! Буду воевать с врагами так же, как сражался Саша Балацкий, и не опозорю его память».
27 декабря 1943 года мы с тремя подводами поехали в Баксан за продовольствием. Нашли продовольственную яму, стали грузить картошку, когда появился комиссар 6-го баксанского отряда Амет Бекиров[150]. Он был здоровый, красивый, на шее его тоже висел автомат. Он подошел ко мне и громко сказал: «Уходите отсюда! Ничего не берите! Это наш партизанский район!»
Я сказал, что Баксан – тоже наш район и мы не уйдем, пока все не погрузим. Он рассердился и позвал своих подчиненных, которых было человек шесть. Я тоже позвал своих, которых со мной было восемь, и все вооружены. Попробуй вытурить нас отсюда! Он помолчал, а потом приказал своим людям идти на погрузку продуктов из других ям. Люди молча ушли.
Я сказал примирительно: «Деревня большая. Ям много. Копай, бери, сколько хочешь. Не я – другой возьмет. Или добро просто сгниет, пропадет».
Он ничего не ответил и пошел к своим бойцам. После того как мои брички были загружены, мы двинулись в обратный путь. Остановились у Чуюнчинской заставы, где с Калашниковым были Джемиль и еще семь бойцов. Джемиль предложил заночевать у них на заставе. Мы зарезали корову и стали жарить на ужин мясо. Долго беседовал с Джемилем, словно чувствовал, что это была последняя встреча. Сердце чувствовало. Ведь он просил остаться, чтобы поговорить о семье, о делах, о сестрах, о брате Шевкете. Утром 28 декабря мы позавтракали, попрощались и поехали в свой гражданский лагерь. Это была моя последняя встреча с любимым братом.
В лесу регулярно проводились партийные собрания. Были они и в нашей 5-й бригаде. На них приглашали и меня, так как я был кандидатом в члены партии. Я присутствовал на двух таких собраниях и даже писал их протоколы. Обсуждались проведенные отрядами и бригадой боевые операции. Принимали в партию новых членов.
В Зуйских лесах были 1-я и 5-я бригады, в которые входили 2, 3, 17, 18, 19, 20, 21, 24-й партизанские отряды[151].
Фашисты ни одного дня нам покоя не давали. Ежедневно над нашим маленьким Зуйским лесом (12 на 12 километров) летали три-четыре самолета. Либо «мессершмитты», либо «юнкерсы».
Один «юнкерс» с двумя высшими офицерами был сбит нашей заставой в середине декабря 1943 года. Джемиль говорил мне, что сбил именно он. Пуля его шкодовского пулемета попала в бензобак двухмоторного самолета, когда тот разворачивался. Самолет загорелся и упал, экипаж погиб. 28 декабря Джемиль показал мне укрепленный на дереве пулемет, огнем которого был сбит этот самолет.
