Ричард Хэк - Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи
В Англию супруги вернулись триумфаторами, Макс занялся составлением подробного отчета об экспедиции и найденных трофеях – для Британского музея, Агата следила за процессом публикации своей тринадцатой книги, “Смерть лорда Эджвера” (американский вариант “Тринадцать за столом”). Агата посвятила ее “Мистеру и миссис Кэмпбелл-Томпсон”. Ключевая идея возникла на концерте несравненной актрисы Рут Дрейпер, которая в каждом скетче преображалась до неузнаваемости, в этом было даже что-то пугающее. Покоренная ее даром перевоплощения, Агата взяла это на заметку как интересный сюжетный ход.
Критики высоко оценили остроумный обман, изощренную, непредсказуемую игру с читателем. Ральф Партридж (из журнала “Ньюстейтсмен энд нэйшнз”) отозвался изысканным комплиментом: “Миссис Агату Кристи можно покритиковать лишь за то, что она пишет мало романов. Безусловно, ее “Тринадцать за столом” – лучший детектив года”.
Всплеск читательских и литературоведческих восторгов совпал со значительным пополнением капиталов и передышкой в работе. Неугомонная Агата тут же стала подумывать об очередном доме. Карло нашла для нее весьма заманчивый вариант неподалеку от тогдашнего жилища на Кэмпден-стрит. Он располагался в чудесном квартале по адресу: Шеффилд-террас, 58. Эти две медные цифры[34] приветливо поблескивали на белом фоне стены, окружавшей трехэтажный оштукатуренный дом. Над главным входом барельефные фигурки льва и единорога. Они показались Агате давними знакомцами, ее воображение тотчас услужливо убрало черневшую на белой лепнине паутину и трещинки. “Это был идеальный дом”, – вспоминала через много-много лет писательница, и даже если несколько преувеличивала, то позже сделала все, чтобы он стал таковым.
Внизу были гостиная, столовая и кухня, на втором этаже, над столовой, кабинет Макса с библиотекой, а над гостиной – супружеская спальня. В обеих этих просторных комнатах были огромные окна с эркерами, выходившие на улицу. На третьем этаже – комнатка Розалинды и гостевая комната. Там имелась еще одна огромная гостиная (она же кабинет), которую забрала себе хозяйка, все потом станут ее называть “комнатой Агаты”. В этой комнате она поставила рояль “Стейнвей”, “большой прочный стол, удобный диван, стул с высокой прямой спинкой, чтобы сидеть на нем за машинкой, и одно мягкое кресло, в котором можно было расслабиться. Все. Больше никакой мебели”. Главное, в кабинете не было телефонного аппарата. И одна очень важная деталь: кабинет был персональным. Во всех прежних домах не было пространства, предназначенного только для ее работы. Теперь у нее появилось свое убежище.
Дом постепенно обживали. Макс соорудил у себя в кабинете камин, во всех комнатах добавили электрических розеток. Все шло замечательно, но однажды Агата учуяла в их спальне запах газа. Что показалось крайне странным, поскольку к дому газ вообще не был подведен. Однако вопреки этому резонному возражению Агата продолжала паниковать. Она вызывала газовщиков, строителей, водопроводчиков. Те покорно залезали вместе с Агатой под кровать, потом осматривали каждый уголок, но – не находили ничего настораживающего. Рабочие только украдкой переглядывались и понимающе улыбались. В конце концов все свалили на мышь, которая якобы угодила под пол и там скончалась. Пол безжалостно вскрыли, но усопшей не нашли. “Это газ, – упрямо твердила Агата и действительно оказалась провидицей: —…Едва не доведя всех до помешательства, я доказала, что ничего мне не мерещилось. Под полом нашей спальни проходила старая заброшенная газовая труба, по которой понемногу продолжал течь газ, он и просачивался сквозь половицы”. Агата ликовала, потешив свою гордыню торжествующей улыбкой.
Но, как говорится, играй, а дела не забывай. В начале 1933 года на полках книжных магазинов появилась восемнадцатая по счету книга – сборник “Гончая смерти” и другие рассказы”. Книга примечательная дважды. Во-первых, почти все рассказы приправлены мистикой (оккультизм вызывал у Агаты все больший интерес). И второе: это издание не было продублировано в Америке[35]. Несмотря на необычную и непривычную для почитателей Агаты тематику, сборник был принят очень хорошо, особенно рассказ “Свидетель обвинения”. Этот шедевр всего в несколько тысяч слов впоследствии приумножит ее славу и состояние.
В тот период она с удовольствием ежегодно ездила с Максом в экспедиции, сделавшись его верной и незаменимой помощницей. Ее умение зорко подмечать детали и мощное воображение были неплохим подспорьем в работе подающего надежды ученого.
В интеллектуальном отношении их союз оказался идеальным, но рядом они не очень-то хорошо смотрелись. Погрузневшая Агата в солидном дамском костюме и туфлях на низеньком каблуке выглядела громоздкой рядом с изящным джентльменом в элегантной твидовой двойке и со стильной трубкой в зубах. Однако самих Мэллоуэнов сей диссонанс не смущал, всем своим видом они словно бы говорили: “Мы счастливая пара”.
Как вы уже заметили, таланты Агаты не ограничивались умением безудержно фантазировать. Со столь же неиссякаемым вдохновением она обзаводилась вполне реальной недвижимостью. Очередным приобретением стал загородный особняк в тридцати шести милях от Лондона (в Уоллингфорде), со стороны западного берега Темзы. Дом в стиле королевы Анны стоял близко от дороги, зато сзади был сад, а вплотную к изгороди подступали луга, расстилавшиеся до самой реки. Посреди ближайшего лужка рос старый благородный кедр, под его ветвями так приятно было пить чай летними вечерами.
Для обустройства этого уединенного жилища (по имени Уинтербрук-хауз) Агата выбрала спокойные сиреневые и белые тона. Ничего ярко-алого или ярко-бирюзового, дерзкие эксперименты остались в прошлом. Отчасти потому, что этот дом считался домом Макса, а мистер Мэллоуэн предпочитал сдержанность и утонченность. На первом этаже ему устроили просторный кабинет (из двух объединенных комнат), в кабинете стоял огромный стол, на котором удобно было раскладывать древние черепки, а из окна хозяин мог любоваться Темзой, поблескивавшей вдали, на расстоянии примерно в милю.
Зимние месяцы, холодные и промозглые, Мэллоуэны обычно проводили на раскопках. В ноябре 1934 года они отправились на северо-восток Сирии, в долину реки Хабур, “на разведку”, поскольку копать Макс теперь собирался там. Экспедицию согласилась оплатить Британская археологическая школа. Там были нетронутые пространства, принадлежавшие Сирии, находившейся под мандатом Франции[36]. “Terra incongnita”[37], – любил повторять Макс. Так что там предстояло копать и копать, и Агата, обожавшая познавать мир, радовалась грядущим открытиям[38].
Как водится, перед путешествием запасались новой одеждой и прочими необходимыми вещами. Агата везла с собой набор ручек с “вечным пером” и несколько катушек с лентой для пишущей машинки. Макс – уйму книг по археологии, очень редких и очень тяжелых. Обычно до самого выхода из дома в чемоданы что-то запихивали, и это создавало предсказуемые проблемы. В книге воспоминаний “Расскажи, как живешь” Агата писала: “В девять утра Макс приглашает меня в качестве груза для чемоданов.
“Если уж ты не сможешь их закрыть, – безжалостно изрекает он, – значит, они никогда не закроются!”
До Сирии надо было добираться на нескольких поездах. Завидев стоящий у платформы состав, Агата сразу настраивалась на походный лад. Она любила вокзальную суету и поезда, “их отдающий адской серой дымок, так не похожий на вялый керосиновый запах пароходов, предрекающий неотвратимую морскую болезнь. Поезд пассажиру друг, его паровоз пыхтит, окутанный облаком пара, и словно бы нетерпеливо приговаривает: “Я спеш-ш-шу… я спеш-ш-шу… ”
“Восточный экспресс” будил в душе ностальгические чувства и одновременно инстинктивную тревогу: а вдруг и впрямь случится что-то ужасное? Попутчики были веселы и беспечны, всем им (разумеется, за исключением Макса) было невдомек, что с ними рядом находится автор нашумевшего детектива “Убийство в “Восточном экспрессе”.
Эту девятнадцатую по счету книгу (американское название – “Убийство в поезде до Кале”) Агата посвятила человеку, который стал частью ее жизни: “М.Э.Л.М., Арпачия, 1933”.
Критики ликовали, пребывая не только в восторге, но в восхищенном недоумении: как сама сочинительница исхитрилась не запутаться в тончайших нитях сплетенной ею интриги? Исаак Андерсон из “Нью-Йорк тайме” прокомментировал “плетение” Агаты так: “Имеющиеся факты и улики кажутся вопиюще несовместимыми с предложенными по ходу расследования версиями. И тем не менее Агата Кристи сумела доказать, что все происходило так, как не могло происходить, это ли не наивысшая радость для любителей криминальных романов?”
Отзыв лондонского литературного приложения к “Таймс”: “Мы обязаны подчеркнуть, что маленькие серые клеточки снова сумели раскрыть тайну, казалось бы, неразрешимую. Мисс Кристи мастерски убеждает читателя в истинности невероятной, совершенно неправдоподобной истории и до самого финала не раскрывает карты”.
