Глеб Сташков - Записки купчинского гопника
– Для Йошкар-Олы не нужен ролик на марийском языке, – заявили мы.
– Нужен, – не согласился кандидат. – В черте города есть марийская деревенька, там бабушки не понимают по-русски.
– У этих бабушек и радио нет.
– Радио у них нет, – согласился кандидат, – но им перескажут.
Кто перескажет? Каким образом? Все эти вопросы уже не имели значения, поскольку эфир ролика был полностью оплачен.
А мы попали. Мы, выходит, кинули на бабки Союз правых сил. А это уже вопрос политический. Тогда как раз шли переговоры о сотрудничестве между «Яблоком» и СПС, а тут такая подстава.
Мы хотели убить кандидата, но решили подождать до выборов.
Перед выборами выяснилось, что он задолжал людям. Простым людям, которые разносили ему листовки и расклеивали плакаты.
Мы не хотели, чтобы после нашего отъезда эти люди устраивали митинги «Верните наши деньги». Одно из двух – или мы кинули Союз правых сил, или мы кинули людей. Кинуть и людей, и Союз правых сил – это слишком. Особенно если учесть, что мы лично вообще никого не кидали. Кидал правозащитник.
– Надо расплатиться, – сказали мы.
– Зачем? – удивился правозащитник. – Это же обычные люди. К чему обращать на них внимание?
По-моему, он даже произнес сакраментальное слово быдло.
Больше всего меня удивили суммы, которые он задолжал.
Я читал ведомость: «8 рублей, 16 рублей, 4 рубля пятьдесят копеек (прописью)».
– Вы работали за эти деньги? – спросил я.
– Да, – гордо ответила женщина, которой кандидат прочил место вице-мэра по экономическому развитию. – И хотим, чтобы с нами расплатились.
Я расплатился, списав 500 рублей на накладные расходы.
Кандидат обрадовался и предложил мне пост вице-мэра по социальным вопросам.
– Почему по социальным?
– Ты же так нежно о людях заботишься.
Мне хотелось дать ему в морду, но я сдержался – вокруг были женщины. Две женщины. Жена и любовница правозащитника. Они занимали какие-то посты в его правозащитном центре.
Зато в ночь выборов кандидат устроил пир. Выставил на стол винегрет, который накрошила жена, и водку, которую купила любовница. Наблюдатели приходили с участков и несли протоколы. Им наливали стопку и давали закусить винегретом.
– Премного благодарны-с, – говорили наблюдатели.
– Ну идите, идите, не до вас, – говорила любовница, а иногда и жена.
Меня тошнило.
Кандидат был уверен в победе. На звонки он отвечал фразой:
– Мэрия слушает! – и заливался самым искренним смехом.
В 12 часов ночи выяснилось, что он проиграл. Всего два процента, но проиграл.
Кандидат (уже бывший) лежал на диване с примочкой на лбу, а я стоял над ним и отвечал на телефонные звонки.
– Мэрия слушает, – говорил я и заливался самым искренним смехом.
В первый и последний раз я был рад, что проиграл выборы. Йошкар-Ола на редкость убогий город, но я успел его полюбить. Мне было бы жалко, если б этот город погиб. А с таким мэром он бы непременно погиб.
Бывало, что и напарники попадались колоритные. Даже колоритнее кандидатов.
Как-то раз к нам в отдел пришел человек лет сорока пяти. Плешивый, потасканный и с бегающими глазками. Представился парапсихологом.
– Я, – говорит, – могу любого человека провести в депутаты. Потому что я агитационные материалы определенным образом заряжаю.
– До свидания, – сказал я.
А мой начальник меня не любил. У меня было много начальников. Самые главные меня любили, а самый маленький не любил. И всегда поступал мне назло. Если я сказал: «До свидания», – то он сказал:
– Очень интересно. Чем же вы эти материалы заряжаете?
– Энергией.
– Какой энергией?
– Кинетической.
– Очень интересно, – сказал маленький начальник.
– А вы кого-нибудь уже проводили в депутаты? – спросил я.
– Конечно, – ответил парапсихолог. – Я сделал мэра Шатуры.
– Вы руководили его избирательной кампанией?
– Я руководил работой с календариком.
Тут уж даже маленький начальник насупил брови.
– Поточнее, – попросил он.
Парапсихолог достал из кармана календарик. Обыкновенный календарик, какие вкладывают в кошелек или портмоне.
– Видите? – спросил он.
– Видим, – ответили мы.
– Обратите внимание на портрет.
Мы обратили внимание. С календарика на нас лыбился отъявленный прохиндей с похотливой улыбочкой.
– И что? – спросили мы.
– Этот календарик определенным образом заряжен. Вы не чувствуете?
Мы ничего не чувствовали. То есть я чувствовал, что парапсихолог потеет и воняет, но больше ничего.
– Любой человек, который подержит в руках этот календарик, обязательно проголосует за этого человека.
– Очень интересно, – сказал маленький начальник. – Мы принимаем вас на работу.
Парапсихолог начал ходить на службу. Он приходил в китайском пуховике розового цвета и драных ботинках. Когда он входил в помещение, все бросались к вешалке и доставали из курток деньги с документами. Большого доверия парапсихолог не вызывал.
Под Новый год я собрался домой, в Питер. Меня ждали вечеринки, банкеты и корпоративы. Неожиданно маленький начальник сообщил:
– Ты едешь в Тобольск.
– Зачем?
– Там выборы мэра. Баллотируется наш человек. Мы решили проверить парапсихолога в деле.
– Проверяйте. Я-то здесь при чем?
– Ты должен понаблюдать за ним и оценить его работу.
Я разозлился. Не на шутку разозлился:
– Ты, – говорю, – взял его на работу, ты и наблюдай. А я, знаешь ли, не парапсихолог, чтобы за психами наблюдать.
– Едешь ты. Так решило начальство.
Я залез в интернет и набрал Тобольск. В Москве около ноля, а в Тобольске минус двадцать.
– Я не могу ехать. В Тобольске холодно, а у меня только осеннее пальтишко.
Мне купили пуховик. Как у парапсихолога, только голубенький.
Зато не купили билет на самолет. Перед Новым годом все билеты разобрали. Мы поехали поездом. До Тюмени. Далеко.
Поездка не задалась с самого начала. К нам в купе подселили двух солдат-сверхсрочников, ехавших в отпуск. Они орали, пили водку и называли парапсихолога профессором.
– Выпей водки, профессор, – говорили они.
Парапсихолог от звания профессора не отказывался, но водку не пил.
– Давайте я выпью, – сказал я.
– А ты кто?
– Ну, предположим, доцент.
– Почему доцент?
– Если он профессор, то я доцент.
– Не понял юмора, – грозно сказал старший из солдат.
Водки, впрочем, налил.
– Скажи, профессор, почему чурки письки бреют? – спросил младший из солдат.
Парапсихолог фыркнул, отвернулся и уставился в окно. Вопрос парапсихолог проигнорировал.
– А ты, доцент, не знаешь, почему? – не унимался служивый.
