Лилия Дубовая - Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря
Но продолжу. Только Костя полицедействовал, как из-за его спины раздался такой до боли знакомый и до странности веселый голос Ирины:
– А че-е-е-го вы т-т-у-т делаете, р-е-е-б-я-та? А?
Костя поперхнулся, резко замолчал, закашлялся, засмеялся или зарыдал (точно было не разобрать), повернулся, посмотрел на свою лучезарно улыбающуюся начальницу, немного подумал и начал лепетать что-то маловразумительное, слившееся в один словесный поток, из которого периодически выскакивали только четко определяемые «да я» и «Ирина Муцуовна». Я смотрела на Костю, на Ирину и быстро пыталась сообразить, что делать и как увести Хакамаду, пока кто-нибудь из журналистов не очнулся и не попросил у нее каких-нибудь комментариев. А такой – о, я это точно знала – вскоре обязательно должен был появиться.
На мое счастье, в это время к нам подошел, вернее, подбежал ответственный секретарь партии Виктор Некрутенко, который нежно обнял так и не переставшую улыбаться Хакамаду и быстро увел ее от греха подальше «попить чайку».
Бедный Костя наконец замолчал, а после, через паузу обреченно сказал:
– Все, ребята, я уволен.
Прошло еще немного времени, голоса подсчитали и нас пригласили в зал для озвучивания окончательных результатов голосования. Мы заняли свои места. Партийное руководство направилось на сцену и чинно расселось за стоящим там столом. Меня это не волновало. Я ждала только ее – Хакамаду. И она появилась. Ирина, как ни в чем не бывало, бодро прошествовала к столу, села на свое место и начала что-то горячо обсуждать с Немцовым.
– Уф, – выдохнула я, – все в порядке. – И посмотрела на сидящих рядом журналистов. Помню Наташу Паньшину из ИТАР-ТАСС, которая, как мне показалось, с нескрываемым интересом так же, как и я, наблюдала за вышеназванной особой.
Но это еще не конец. Этот стойкий партийный самурай по имени Ирина Муцуовна еще показал настоящий класс! (Прошу обратить внимание, что я почти никогда не пользуюсь восклицательными знаками. Не люблю. Но не в этот раз). Она выступила. Произнесла блестящую речь и сорвала бурные аплодисменты.
Вот такие бывают полуяпонки – настоящие демократки из дочек несгибаемых японских коммунистов.
По улице ходила большая крокодила
И еще одна фотография. Сергей Мазаев и я лихо отплясываем «цыганочку» под убойный аккомпанемент Володи Преснякова, которого на фото нет. Он там, где-то за нами, сидит за пианино, ударяет по клавишам и самозабвенно поет: «Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором». Мы с Мазаевым подпеваем. Точнее – Мазаев подпевает, а я (при полном отсутствии голоса и слуха, но с необыкновенным задором) подмурлыкиваю что-то относительно напоминающее.
Отдыхаем. Заслуженно. Только что «отработали» концерт на крупнейшем стадионе в славном городе на Неве, получив в ответ от многотысячной толпы заветное – «Ты прав!», а посему теперь можем себе позволить остаток вечера (скорее – часть ночи) провести в уютном ресторанчике, принадлежащем кому-то из питерских партийцев. Ведь завтра все начнется по новой: самолет, перелет, очередной город, стадион и следующий концерт, где весь цвет русского рока вместе с лихо зажигающими Немцовым и Хакамадой будет агитировать за только что народившийся СПС.
Шел незабвенный девяносто девятый. Правые намеревались взять думские вершины, а посему к предвыборной компании отнеслись очень серьезно. Начали ее практически за год до выборов и построили на привлечении молодежи, то есть тех, кто в своем плодавляющем большинстве выборы игнорировал, голосовать не ходил, политикой практически не интересовалася, да и вообще власти предержащим не верил. Их нужно было для начала хотя бы собрать в одном месте и заставить себя услышать. Традиционные варианты агитации здесь не срабатывали, поэтому была найдена «фишка», которая вытянула всю предвыборную компанию и привела партию к победе. Какая? Да эти самые рок-концерты по всей России, которые собирали полные стадионы. Изначально в них пробовались разные группы, и в итоге сложилась команда, которая и отработала всю компанию. Партию представляли Борис и Ирина, а русский рок – уже упомянутые мной Мазаев со своим «Моральным кодексом», Володя Пресняков, Володя Кузьмин и, конечно, мой любимый Владимир Шахрин с группой «Чайф».
Нужно сказать, что работа была каторжная. Я помню только самолеты, города, названия которых тут же стирались из памяти, бесконечные аэровокзалы, гостиницы, стадионы и четко отстроенные схемы визитов. Мы прилетали в очередной город, встречались с партактивом, с агитаторами и рядовыми партийцами, проводили пресс-конференцию. Далее Ира и Борис каждый по своей программе работали с прессой, а вечером начиналась основная часть: шествие с российским флагом (это многометровое полотнище, которое несла молодежь из региональных отделений, на мой взгляд, было просто гениальной идеей, потому что сразу складывалось впечатление, что в колонне идет целый город. Ну, если не целый, то, как минимум, его лучшая и большая половина), которое заканчивалось на стадионе грандиозным концертом. Нужно сказать, что если музыканты отрабатывали только концерт, то бедные Немцов и Хакамада тащили на себе основную нагрузку.
Вспоминается, как мы прилетаем в очередной город. Сойдя с трапа я быстро выясняю, какую программу нам приготовили, сажусь в машину и тут же начинаю звонить домой в Москву. Моя дочь тогда закончила школу и поступала в институт, а я, как говорила моя лучшая подруга – «не мать, а ехидна» – вместо того, чтобы переживать за дитятко и сидеть под дверью экзаменационной комиссии, возила Ирину и Бориса по городам и весям нашей необъятной родины. Выяснив все про очередную «пятерку», я успокаивалась и снова бросалась в работу.
Самым легким (на первый взгляд) было общение с коллегами по партии. Но теперь я понимаю, что так мне только казалось, потому что я к этому не имела отношения. А на самом деле в это время решались вопросы, связанные с составлением партийных списков, что, естественно, было не таким уж простым делом. Далее – встреча с партактивом. Ну, эти встречи Немцов и Ирина щелкали на «раз-два», как орешки. А вот к началу пресс-конференции (если вспомнить, что вчера вечером был концерт, а после – перелет и все остальное) мои лидеры были уже значительно выжаты. Иногда я смотрела на них, сидящих за столом в ожидании журналистов, и мне казалось, что один из них внезапно заснет, тогда я с ужасом представляла, как на вопрос корреспондента кто-нибудь моих подопечных однажды не ответит, а тихо засопит носом и улыбнется блаженной улыбкой чему-то приятному, что именно в эту минуту привидится ему во сне.
Но, что удивительно, как только появлялась камера, глаза моих, казалось бы, едва живых лидеров, загорались внутренним светом, выражение лица мгновенно делалось серьезным и осмысленным, после чего они окончательно просыпались и расцветали пышным цветом с каждым новым вопросом и каждым новым ответом. Скажу, что это то редкое качество, без которого нет публичного политика высокого класса. Любовь к камере, к зрителю и к слушателю. Ну и, конечно, умение держать внимание зала. Всегда интересно было наблюдать, как оказавшись во враждебно настроенной аудитории (а такое бывало довольно часто), Немцов уходил из нее любимым и самым лучшим – нежно обвешанным гроздьями старушек и старичков, дяденек и тетенек, со всей страстью обещавших ему голосовать за правых.
