Борис Сичкин - Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума
В институте перед входом в экзаменационный класс стояла уборщица и говорила студентам:
— Цитаты под тряпкой.
В молодости, когда я только начал творческую деятельность, мне довелось выступать в одном концерте со знаменитым артистом театра Сатиры В. Хенкиным. После концерта администратор говорит.
— Товарищ Хенкин, вам подали машину, но вместе с вами поедут Драгунский и Сичкин. В основном, — подчеркнул администратор, — едете вы, но с вами в машине будут Драгунский и Сичкин.
— Но в основном еду я? — уточнил обладавший большим чувством юмора Хенкин.
— Да, в основном едете вы один; просто вместе с вами в машине поедут Драгунский и Сичкин.
Марк Розовский вспоминает мою шутку: На концерте за кулисами Сичкин зашнуровывает туфель. К нему подходит администратор:
— Борис Михайлович, сколько по метражу идет ваш номер?
— Без аплодисментов 7 минут, с аплодисментами — 45.
Я присутствовал на деловой встрече приехавшего из России человека и женщины адвоката, помогающей получить ему статус беженца.
— Скажите, вы обрезаны? — спрашивает адвокат.
— Нет.
— Хорошо бы обрезаться и сделать фотографии его до и после обрезания. Этим вы не только подтвердите свою еврейскую национальность, но, когда вас вызовут на интервью, вы сможете, показав обе фотографии, сказать, что вас там притесняли, не давали сделать обрезание, и вот только здесь вы смогли осуществить свою мечту.
Я не мог не вмешаться и посоветовал вдобавок сделать пару фотографий в профиль, а также несколько панорамных снимков, чтобы был ясен масштаб.
В 39 году наш ансамбль приехал в Польшу. На улице поляк говорит нашей танцовщице:
— Пани така бляда (пани такая бледная).
— Ну вот, — воскликнул ревнивый муж, — уже даже здесь знают, какая ты блядь.
Говорят, техника дойдет до того, что можно будет, как запчасти, покупать человеческие органы. Представляете, заходишь в магазин и говоришь: — Будьте любезны, дайте мне одну почку, голеностопный сустав и десяток яиц.
Муж жене:
— Уже без пяти семь, а у тебя на голове еще конь не валялся.
Об эмигрантах
Встречаются два эмигранта:
— Как жизнь, как дела?
— Кошмар... Жена умерла, сын колется, машину угнали...
— А-а... Ну а вообще, как дела?
Талантливый поэт и остроумный человек Игорь Губерман, эмигрировав и прожив какое-то время в Израиле, сказал:
— Евреев всегда обвиняли в том, что они умные, хитрые и жадные. Сейчас я с уверенностью могу сказать: что касается первого обвинения — оно с евреев снято.
Действительно, в эмиграции я встретил огромное количество идиотов. Много хамов. Встречаются комбинации...
Иммигрант мне говорит:
— Я вас помню по фильму "Неуловимые мстители". Знаете, там вы выглядите моложе...
— Странно, — отвечаю, — может, это потому, что фильм снимался 32 года тому назад?
Другой долгое время смотрит на меня в упор и, наконец, произносит трагическим голосом:
— Боже, что делают с человеком годы!
Звонок в дверь, на пороге сосед иммигрант. Мы с ним при встрече здороваемся, но, в принципе, практически незнакомы. Заходит, садится, закуривает, что-то говорит о погоде. Я какое-то время жду и потом спрашиваю:
— Простите, у вас ко мне какое-то дело?
— Нет, никакого дела нет, я просто пришел к вам покурить. У меня в квартире два ковра, и никотин в них впитывается. Мерзкий запах, и очень вредно для здоровья.
— У меня, между прочим, три ковра. Он подумал.
— Да, пожалуй надо будет тоже купить третий ковер.
Очередной идиот долго и нудно пытается у меня выяснить, где мои очки, какой корсет я ношу, чтобы живот не вываливался, делал ли я пересадку волос, или это такой парик и т.п. Я терпеливо объясняю, что очки мне не нужны, корсет я не ношу, и волосы мои собственные. Он ничего не может понять.
— Вам уже давно пора лежать в фобу, а вы еще танцуете.
— Спасает зарядка.
— И долго вы ее делаете?
— Я не делаю, делает человек, которого я нанял. Он вместо меня делает отжимания, приседания, прыжки, бег на месте и т.д.
— Ничего не понимаю. Он приседает, отжимается, а вам-то что от этого?
— Как что? Я ему плачу десять долларов и избавлен от необходимости делать зарядку.
— Да, но мышцы работают у него, а не у вас.
— В том-то все и дело. У него работают мышцы, а я в это время отдыхаю и прекрасно себя чувствую.
— Так это он должен себя прекрасно чувствовать, а не вы.
— О, нет. Зарядка — очень утомительная вещь. Он потеет, тяжело дышит, а у меня дыхание ровное, я спокоен и расслаблен. Были бы деньги, я бы еще вечером делал зарядку.
— А зачем деньги?
— А кто же тебе бесплатно будет делать зарядку?
— Да, но какой... Но вы хотя бы ходите для дыхания?
— Два часа ежедневно вместо меня ходит человек. У него прекрасно работают сердце, легкие, и нет никакой одышки.
Если бы его интеллект был хотя бы на уровне микроба, он к этому времени уже сошел бы с ума, но, к счастью для него, у него была только одна извилина, и та прямая, так что он был надежно защищен.
Леонид Осипович Утесов говорил: "Советский артист — это особенный артист. Он счастлив не тогда, когда ему дают звание, а когда звание не дают другому".
К сожалению, это относится не только к артистам. Помню, купаюсь я в Сочи, нахожусь на приличной глубине. Ко мне подплывает необъятной толщины незнакомый человек.
— Привет, Борис, как жизнь, как дела?
— Спасибо, все хорошо.
— Да нет, я тебя серьезно спрашиваю.
— Я серьезно отвечаю: все нормально.
— Борис, тебя не поймешь, когда ты шутишь, когда говоришь серьезно. Кончай разыгрывать.
Мы не плаваем, а как бы стоим на месте. Ему хорошо — он весит килограмм 150, и его жир на воде держит, как пробку, а я, хоть и не худенький, но по сравнению с ним дистрофик. Я понял, что скоро просто утону.
— Ну, если честно, то кошмар: жена сбежала с военным на Дальний Восток, сын запил, денег нет, и из театра выгнали.
— Ну, так бы сразу и говорил, — расплылся он в довольной улыбке и уплыл счастливый.
Как и везде, среди иммигрантов людей подобной категории навалом.
— Ну что, как дела, чем занимаешься? — хамским тоном с оттенком презрения спрашивает меня один, и в его глазах я читаю ожидание отчаянной жалобы, сетований на судьбу и безденежье, за которыми должен последовать снисходительный совет: "Шел бы ты ко мне в овощную лавку работать на подхвате".
— Все замечательно, — отвечаю. — Прекрасно устроен, легкая приятная работа, и очень хорошая оплата.
Он заметно мрачнеет.
— А где ты работаешь?
— В роддоме.
— В роддоме? Что же ты там делаешь?
— Ну, ты что, не знаешь? Для того, чтобы ребенок родился умным и красивым, будущая мама должна смотреть на все прекрасное. Я хожу, говорю, улыбаюсь, напеваю, и ребенку передается интеллект, красота, обаяние. Работы много, каждый роддом предлагает мне такую работу, но зачем? Всех денег не заработаешь. У меня выходит около 7-ми тысяч в месяц, и я тебе скажу — если жить экономно, этого вполне достаточно...
