Борис Сичкин - Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума
— А где ты работаешь?
— В роддоме.
— В роддоме? Что же ты там делаешь?
— Ну, ты что, не знаешь? Для того, чтобы ребенок родился умным и красивым, будущая мама должна смотреть на все прекрасное. Я хожу, говорю, улыбаюсь, напеваю, и ребенку передается интеллект, красота, обаяние. Работы много, каждый роддом предлагает мне такую работу, но зачем? Всех денег не заработаешь. У меня выходит около 7-ми тысяч в месяц, и я тебе скажу — если жить экономно, этого вполне достаточно...
Услышав "семь тысяч в месяц" он на глазах постарел лет на десять.
— А мне нельзя туда устроиться?
— Да ты что! Огромный конкурс — им же нужно, чтобы рождались нормальные дети, а не провинциальные идиоты.
Я ушел, оставив его в состоянии глубочайшей депрессии. Очень уж я огорчил его суммой.
Особого упоминания заслуживает иммигрантский русский язык. Писатель Сергей Довлатов жаловался мне, что у него мало материала:
— Вот вы, Борис, обладаете уникальной способностью находить юмор, а мне он — ну, не попадается, и каждая реприза на вес золота.
— Сергей, — говорю я ему, — для того, чтобы найти юмор, достаточно открыть любую газету.
Анонсы:
Головокружительные гастроли Людмилы Гурченко"
"Дуэт "Академия" и ошеломляющий Александр"
Реклама медицинских учреждений. "У нас вы можете себе позволить все самое лучшее — аборты, выкидыши, внематочная беременность"
"Метод ускоренного похудания путем отсоса"
И так далее, не говоря уже о разделе объявлений.
Я звоню девушке, делавшей набор моей первой книги, и интересуюсь, как дела, как продвигается работа.
— Все хорошо, вчера я кончила с Вициным. Сейчас я на Моргунове.
Я, сдерживая смех, осторожно, чтобы не спугнуть, спрашиваю.
— Ас акробатами вы кончили?
— На кладбище? О, с акробатами на кладбище я кончила мгновенно. С Моргуновым это может занять чуть больше времени, он все-таки довольно большой.
— Да, он вообще-то крупный.
— Как только кончу с Моргуновым, перейду к Смирнову-Сокольскому. Вы не беспокойтесь, я всегда кончаю вовремя.
Я спросил иммигрантку, вернувшуюся из Одессы, где она навещала родственников, как сейчас жизнь в Одессе.
— Ой, не говорите! Утром нет света, днем нет воды, а вечером они пускают газ.
У моего знакомого есть трехлетний внук. Однажды он приходит домой, и внук ему говорит:
— Дедушка, мы сейчас с бабусей смотрели по телевизору кино, там показывали, как дядя вытащил пи письку и засунул тете в рот. Она ее жевала, жевала...
Тот к жене:
— Что это все значит?
— Да слушай ты его — это такой фантазер!
Иммигранты обожают жаловаться. У моего друга Володи Барса свой бизнес — русский дом отдыха в Катскильских горах. Он все время сетует:
— Борис, Америка — это не сахар. Вот мой выплаченный отель стоит минимум полтора миллиона долларов, а попробуй продать — дадут не больше 800 тысяч. Дом у озера, который я купил за 30 тысяч; мне за него дают 120, и у меня нет выхода, я его должен продать, а если бы я мог подождать два года, то получил бы, минимум, 200 тысяч.
Я его перебиваю:
— Володя, пожалуйста больше ничего не говори. У меня в горле стоит соленый ком, и я могу разрыдаться. Ты еще расскажешь о своем доме в Майами, кооперативной квартире, и как дорого стоит стоянка для твоего катера за 30 тысяч. Конечно, тебе не повезло. Это не то, что у меня: тебе снятся кошмарные сны — АйРС, черный понедельник и падение индекса Доу-Джонса, а мне снится платный концерт в публичном доме, и все друг другу вслух читают мою книгу.
Володя хохочет:
— Да, Борис, тебе можно позавидовать, ты действительно счастливый человек.
В иммиграции многие люди рассказывают о своей прошлой жизни в Советском Союзе чудеса: у всех высшее образование — ни одного со средним. Все закончили университет, консерваторию, лауреаты всевозможных премий, вплоть до Нобелевской. Таким был знаменитый конферансье Гаркави, о котором Смирнов-Сокольский говорил: "Когда Гаркави говорит здрасте — это еще надо проверить". Когда Гаркави во время войны рассказывал о своих подвигах, мы все находились в полном недоумении — зачем нужна еще и армия, когда он есть.
Лет 10-12 тому назад один человек, не помню его фамилию, описывал в газете "Новое Русское Слово" свою работу в Политбюро:
— Захожу к Поскребышеву, секретарю Сталина, и говорю, что я к Иосифу. Поскребышев сообщает, что Сталин прилег отдохнуть. "Ничего, потом отдохнет", — говорю я и вхожу к Сталину в кабинет. Сталин не любил возражений, но меня это не касалось. Наоборот, он всегда внимательно выслушивал мои соображения по поводу того, что надо сделать...
И далее в том же духе. Кто этот серый кардинал, о котором мы никогда не слышали?
Стиль общения иммигрантов порой бывает загадочным. У меня в доме знакомая разбила гжелевую масленку. Ну, разбила — разбила, ничего страшного.
— Борис, — говорит она, — не волнуйся. У меня есть точно такая же масленка.
Вы думаете, она имела в виду, что отдаст эту масленку мне взамен разбитой? Нет. Это была просто констатация факта: у нее такая масленка есть. И это должно меня радовать.
Моя знакомая супружеская пара праздновала день рождения жены в ресторане. Я, как и все, дал деньги в конверте. Через некоторое время ко мне подходит муж и говорит:
— Борис, ну как тебе не стыдно. Я тебя пригласил, мы друзья, а ты даешь деньги. Ты тамада, ведешь этот вечер, практически выступаешь с сольным концертом; это я тебе должен деньги.
Он говорил так трогательно, что мне даже стало неудобно: действительно, я тамада, выступаю, мы действительно друзья...
Волновался я напрасно — деньги он не отдал.
Меня поражает готовность иммигрантов платить бешеные деньги и мчаться, сломя голову, практически, на любой концерт артистов из бывшего Советского Союза, особенно, если учесть, что едут, в основном, как говорит Емельян, артисты из группы повышенного риска. Нет, мне абсолютно безразлична их сексуальная ориентация, но, к сожалению, многие из них не учитывают, что педерастия — это еще не профессия.
Я побывал на одном из таких концертов. 100 лучей гуляют по сцене, точно, как во время войны прожекторы нащупывали в небе вражеский самолет, а потом резко луч в зрительный зал на тебя, и ты чувствуешь себя на Лубянке у следователя — он тебя видит, а ты его нет. И, конечно, эротический балет. Почему эти несколько не умеющих ни танцевать, ни просто двигаться мужиков называются "Эротический балет" никому не известно. Вероятно, потому, что они возбуждают солиста.
Вместе с тем, в иммиграции я также встретил много интересных, талантливых и остроумных людей. Об одном из таких людей, к сожалению, очень рано ушедшем из жизни, я сейчас хочу рассказать.
