Сергей Зонин - Адмирал Л. М. Галлер
«Дистанция 98 с четвертью!» — доложил вскоре дальномерщик. Снова приближались тральщики.
В 10 ч 40 мин грянули залпы орудий «Славы». Один тральщик был потоплен, другой поврежден. И тут же с фор-марса мичман Б. А. Пышнов доложил о движении эсминцев неприятеля в Малый Зунд, почти под восточным берегом Эзеля. Башни «Славы» развернулись, загорелись лампочки выполнения наводки орудий, и Галлер почувствовал, как содрогнулся корпус линкора. Он поднес к глазам бинокль: на одном из эсминцев взрыв, вспыхнул пожар. Метко! Эсминцы поспешно легли на обратный курс.
Вели огонь и германские линкоры, но снаряды их падали с недолетами. Бой, казалось, протекал так, как было выгодно русским кораблям. Четыре 12-дюймовых орудия «Славы» пока что успешно противостояли двадцати германским. Но случилось так, что их стало вдвое меньше. «В 11.00 вышла из строя носовая 12-дюймовая башня» [69], — писал в отчете уже после гибели корабля капитан 1 ранга Антонов. Неисправность устранить не удалось — не закрывались замки. Галлер, осмотревший орудия вместе со старшим артиллеристом Рыбалтовским, доложил командиру, что сделать сейчас ничего нельзя. Придется ложиться на обратный курс, вести огонь из кормовой башни.
Хорошо, что как раз в это время немецкие линкоры, не выдержав огня «Славы», начали отходить к югу. Под обстрелом береговой батареи с Моона, «Славы» и «Гражданина» отошли и тральщики неприятеля.
Галлер подошел к карте, над которой склонились старший штурман Д. П. Малинин и комиссар Н. Н. Зуев.
«Господин капитан 2 ранга, посмотрите — получается, что тральщики прошли заграждение!» — Штурман показал место, от которого повернули германцы.
Галлер расправил рыжеватые усы. Что ж, теперь следует ожидать броска германских линкоров на север, на сближение. Так бы поступил он, будь на месте противника. Однако надо воспользоваться паузой, покормить команду. Он приказал горнисту играть «обед».
Пообедать все не успели — в 11 ч 40 мин с фор-марса доложили о приближении тральщиков. «Слава» развернулась, приводя неприятеля на кормовые курсовые углы левого борта. В 11 ч 50 мин кормовая башня дала залп. Старший артиллерист опять отличился: первый же залп лег накрытием. И снова дымзавеса, снова отход тральщиков. Но тут же в переговорной трубе раздался взволнованный голос мичмана Пышнова: «Линкоры увеличили ход, идут на сближение!» «112 кабельтовых дистанция!» — это уже дальномерщик.
«Германский адмирал понял, что заграждение пройдено», — подумал Галлер.
Кормовая башня «Славы» дала залп по головному линкору — это был «Кёниг». Спросив разрешение у командира, Галлер вышел из боевой рубки. Он решил обойти корабль, проверить аварийные партии. Попаданий неприятельских снарядов не избежать…
«Кёниг» и «Кронпринц» открыли огонь на пять минут позже «Славы». «В 12.20 недолет у „Гражданина“ и падения между „Гражданином“ и „Славой“, — указывает в отчете после боя капитан 1 ранга Антонов. Пять минут около „Славы“, выбранной противником главной целью, вздымались фонтаны от падений снарядов. Если даже учесть, что огонь вела половина орудий линкоров противника, то, при темпе стрельбы 40 секунд, за пять минут они выпустили 50–60 снарядов калибром в 305 миллиметров. В 12 ч 25 мин три из них почти одновременно попали в „Славу“…»
После боя капитан 2 ранга Галлер писал в рапорте на имя командира линкора: «Во время боя, до первых попаданий…обходил все помещения корабля, и проверял людей, и все ли приготовлено для боя. В момент первого попадания в корабль я стоял на нижней батарейной палубе у люка в главную станцию электродвигателей. Попадание в корпус мы почувствовали по сильным сотрясениям, а также услыхали взрывы вблизи. Все кругом окуталось дымом, электричество меркло, и в батарейной и в церковной палубах вспыхнул большой пожар… Шахты подачи патронов мелкой артиллерии были разворочены, и пожар угрожал им. Шланги удалось достать из носового отсека. Ими под моим руководством пожар был быстро ликвидирован, несмотря на то что было тяжело работать из-за дыма и темноты, да и часть шлангов была разорвана.
По потушению пожара послал доложить об этом командиру. Все ранение были перенесены в боевой лазарет…»[70]
Галлер пишет в своем рапорте о происшедшем лаконично и скромно. А ведь положение было драматичным — возникла угроза взрыва боеприпасов, огонь проник в центральный пост. Галлер не указывает, что пожар тушили в минуты, когда корабль стал быстро крениться на левый борт. Кто из матросов не слышал рассказы про бой при Цусиме, когда броненосцы, однотипные со «Славой», переворачивались, так что команда оказывалась заживо погребенной…
Крен был результатом попаданий снарядов ниже ватерлинии. Через пробоины в корпус хлынула вода, крен быстро дошел до 8 градусов, но затем стал уменьшаться. Трюмный механик по приказанию командира затопил симметричные отсеки правого борта. Все-таки крен в 4 градуса на левый борт остался, хотя корабль принял в нос 1100 тонн воды. Осадка увеличилась почти на два фута…
Пламя, газы и дым от снарядов, взорвавшихся в батарейной и церковной палубах, через шахту экстренного выхода ворвались и в центральный пост, откуда старший артиллерист управлял огнем орудий. Находившиеся там матросы и офицеры получили сильные контузии, были перебиты переговорные трубы, уничтожены приборы централизованного управления артиллерией. Теперь кормовая башня вела огонь самостоятельно — по терминологии того времени то был плутонговый огонь. Им управлял младший артиллерист лейтенант В. И. Иванов, и делал это отлично. В 12.37 залп его башни накрыл головной линкор — «Кёниг». С фор-марса Пышнов доложил, что в носу линкора противника вспыхнул пожар. Однако две минуты спустя и в «Славу» попали два снаряда. Чуть позже — еще два… И тут германские линкоры легли на обратный курс и вышли за пределы дальности стрельбы орудий «Славы». Многократно сильнейший противник, пусть временно, но отступал! Не удалась ему и атака с воздуха шестью гидросамолетами: бомбы в линкор не попали, а один «аппарат» был сбит огнем противоаэропланных орудий, которыми управлял вездесущий Рыбалтовский.
Галлер понимал: даже если дредноуты сейчас поостерегутся входить в Моонзунд, чтобы добить «Славу», конец ее близок. Осадка не позволит выйти в Финский залив. Он приказал Зиберту собрать секретные документы в портфель, подготовить к уничтожению телеграммы. Поднялся на мостик, поднес бинокль к глазам: германские линкоры в пролив не шли, вели огонь по батарее на острове Вердер.
«Лев Михайлович, я запросил „добро“ адмирала на затопление, — голос Антонова дрогнул. — Думаю, другого выхода нет».
