Александр Воронель - Избранные статьи
Знакомый сценарий, не правда ли?
ЖИЗНЬ НА КРАЮ
На исходе cамого гуманного Х1Х в. французский христианский философ и историк Эрнест Ренан написал: "Увы! С тех пор, как сотворен мир, никто еще не видел нации, которая была бы добра к другим." Увы и увы! Он не дождался образования Израиля.
40 лет назад, когда первые советские евреи впервые ступили на землю Израиля, его интеллигенция уже успешно соревновалась с Европой за наиболее эффективное осуществление христианских принципов доброты в своей внутренней и внешней политике.
Российские евреи, с пионерского возраста взращенные на обязанностях и дисциплине ("К борьбе за дело Ленина-Сталина будьте готовы!" - "Всегда готовы!"...), знавшие о "правах человека" только из Самиздата или иностранных радиопередач, не могли это понять иначе, чем извращение.
Толстовство не оставило следов в России. Но мы встретили его расцвет среди культурной элиты в Израиле. Познакомившись с сионизмом по Жаботинскому, мы ожидали, что эта идеология, требует спартанской суровости. Мы не ожидали от израильтян - тем более от культурной элиты - такой рабской зависимости от показных европейских норм и журналистских стереотипов.
Знакомые по-настоящему только с одной войной - тотальной войной, известной среди нас как "Oтечественная", мы полагали, что и война на Ближнем Востоке - это война, а не игра по правилам, обозначенным Гаагским судом. В конце концов, эта бесконечная война (пять войн!) по cути не менее отечественная, поскольку она идет именно за то, чтобы, евреи имели, наконец, отечество.
Oтчуждение русскоязычной группы, которое невольно возникло у нас тогда, сохранилось потом на долгие годы, превратившись в политический водораздел. Наше не слишком либеральное сознание, безусловно отсталое, вобравшее в себя память многократно битых предков ("за битого двух небитых...), по-видимому, более адекватно воспринимало реальную ситуацию на Ближнем Востоке, чем поспешно сложившаяся, слишком оптимистическая, идеологизированная израильская элита.
С тех пор настроение в израильском обществе сильно сдвинулось и большинству из нас теперь было бы гораздо легче войти с ним в сердечное согласие. Христианские нормы уже не всегда диктуют решения правительству. И "мнение Европы" уже не так полно определяет его политику.
Многое изменилось в Израиле за эти сорок лет. Хотя отставшие от времени Амос Оз, Давид Гроссман и другие талантливые писатели по-прежнему продолжают петь свои трогательные песни о неосуществимом всеобщем мире, они уже отодвинуты далеко на периферию общественного внимания.
Иудео-христианская цивилизация имеет дерзость настаивать, что она основана на любви. Это настояние действительно имеет свои корни в первоисточниках...
Но в первоисточнике на любви основан и Ислам.
Если бы мусульмане помнили об этом, хотя бы вполовину так же неотступно, как современные христиане, большая бы часть сегодняшних международных конфликтов отпала. Первоисточники, однако, существуют лишь в мире возвышенных прозрений лучшей части человечества. А в наличном земном мире все определяется распространенными толкованиями.
Во времена Крестовых походов массовые казни и сожжение еретиков, казались тогдашним христианам вполне совместимыми с заповедями любви. Толкования, принятые сегодня в христианском мире, действительно сильно смягчились. Современные толкования в западных странах даже так расширили рамки допустимого, что кажутся уже просто отсутствием всяких пределов уступчивости. Все дозволено, даже и то, что категорически запрещено...
Израиль по структуре населения и по общественному устройству принадлежит к тому же иудео-христианскому миру, что и все западные страны. И большая часть того, что верно в отношении этих стран, верно и в отношении Израиля...
Мусульмане отстали на целое действие этой исторической драмы. В исламе европейская тенденция пока не прослеживается. Более того, авторитетные мусульманские клерикалы, повсеместно допускают использование пугающих, архаических формул ислама (тысячу лет назад провозглашенных, как и в других религиях, в расчете на Вечность) для актуальных сиюминутных политических толкований, имеющих зачастую откровенно еретический, сектантский и, слишком часто, поджигательский характер.
Что так пугает в Исламе западного человека? Почему он кажется столь чуждым, даже враждебным нашим устремлениям, так что одна мысль о его наступлении леденит душу?
Прежде всего нужно понять, что ислам (как и исходный иудаизм, между прочим) является не просто верой, а образом жизни.
И не то, чтобы он принуждал к вере в рай и ад. - Нет, он требует кланяться пять раз в день, снимать ботинки при входе в мечеть, поститься в Рамадан. И быть всегда готовым к джихаду. О различии религиозных традиций лучше судить не по их первоисточникам, а по существующей практике. Сегодняшняя реальность такова, что мусульманская традиция неотступнo требовательна, почти полностью исключает серьезную дискуссию и все чаще толкует "джихад" как повседневную реальность.
Cобственно, в принципе все религии носят абсолютистский, тотально поглощающий характер. Но на их каждодневной практике сказывается пройденная ими многолетняя история. Европейская Реформация ХУ-ХУ1 вв. разрушила абсолютизм католической веры и тем самым отчасти раскрепостила рядового христианина. Последние двести лет вынужденного подчиненного сосуществования еврейства с окружающими либеральными обществами выработали также и в современном еврействе значительную гибкость, которую харедим в Израиле тщетно надеются теперь изжить политическими средствами.
В истории большинства мусульманских стран такого отрезвляющего процесса не случилось.* Поэтому, несмотря на отсутствие в исламе жесткой иерархической церковной структуры, подобной католической, и наличие многих вариаций канонического права, их ежедневная практика в каждой отдельной стране сегодня столь же тотально жестко охватывает их жизнь, как это сложилось много веков назад, в те века, когда люди еще не умели видеть разницу между волей местного господина и волей Г-спода.
* Кроме Турции. Исключение это скорее подтверждает высказанное правило. Сокрушительный разгром Оттоманской империи в 1-й Мировой войне отрезвил турецкое общество, и в результате реформ Ататюрка оно заметно либерализовалось. Но время от времени древний архетип просыпается, и страна опять склоняется к своему клерикальному прошлому.
