Александр Воронель - Избранные статьи
Действительно, освобождение не всегда обещает облегчение жизни. Человек, которого, например, освободили от должности или которого оставила жена, редко радуется своей свободе, хотя и среди таких находятся способные индивиды, умеющие обратить освобождение себе на пользу. Свобода в сочетании с нищетой по-настоящему может радовать только очень молодых (духом). Израиль, в целом, и после пятидесяти пяти лет свободного существования блуждает в бесплодной пустыне внутренних политических неустройств, в неудовлетворенной жажде всемирного признания, под вечным риском смертоносной встречи с Амалеком.
В нормальных условиях свобода предполагает риск. Новый репатриант чаще мысленно выбирает не между рабством и свободой, а между риском в игре знакомой (по России) и риском в неведомой игре, где ему неясно даже, игрок ли он сам или только ставка в игре других. Привычка к рабству часто толкает его занять именно эту пассивную позицию объекта чужого манипулирования. При таком стиле игры не приходится ожидать стоющего выигрыша. Однако, все большая часть из них совершает реальные усилия для овладения новыми правилами и учится на своем новом опыте.
Большинство, конечно, ищет возможности преуспеть, используя свой прошлый российский опыт существования в мировой Империи. Есть шанс, что эти массовые усилия кое в чем изменят будущую израильскую ментальность.
Ни религиозная пропаганда, ни политическая демагогия не могут заменить человеку простой личный интерес. Если этот интерес у него подавлен культурным шоком и не включает любопытства, желания попробовать себя на новом поприще, в новых условиях, научиться новым правилам игры, не стоит человека убеждать. Исследовательский инстинкт и от природы дается не всем, а риск нового поприща особенно отпугивает пожилых и усталых...
Впрочем, тот, кто не увидал чудес при выходе из Египта, может не увидеть и разницы между рабством и свободой. Винить тут некого и не в чем. Фараона уже нет. И Советской империи нет. Так что, быть может, кое для кого и выбора между рабством и свободой тоже уже нет. Тогда на традиционный пасхальный вопрос: "Чем отличается эта ночь от всех других ночей?" - они, в соответствии с традицией для нечестивого сына, с чистой совестью могут ответить - "для меня - ничем!". Агада в этом случае рекомендует сдержать свои чувства и не гневаться. Может быть этот вопрос только для того и задается, чтобы отличать тех, для кого уже нет различий.
В отличиях-то все и дело. Как сказано: "Благословен Ты, Господи, разделивший между святым и будничным...".
Для тех, кто всей душой прочувствовал Исход, "эта ночь отличается от всех ночей", как рабство от свободы, и слова агады "Сегодня в плену, а в будущем году - в Иерусалиме, сегодня - рабы, а завтра - свободные" трогают своим точным соответствием незабываемому и невероятному событию, которое нам повезло однажды пережить. Как бы ни сложилась наша жизнь после этого, она навсегда останется в тени (или, лучше сказать, в свете) этого экзистенциального опыта.
"Всякий, умножающий рассказ об Исходе, достоин похвалы."
