Вольфганг Фауст - Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944
Одна из «Пантер» не могла больше выносить подобного и выпустила два осколочно-фугасных снаряда, но они попали в одни из аэросаней только после того, как те догнали и смяли последнего из членов танкового экипажа. Снаряды разнесли аэросани на части, а тела их экипажа разбросали по заснеженному склону, где они и лежали теперь рядом с телами тех, кого только что сами убили.
Остальные аэросани развернулись и рванули вверх по склону, слишком быстрые и маневренные, чтобы по ним имело смысл вести огонь. Добравшись на полной скорости до кромки обрыва, они прыжком преодолели его, подброшенные инерцией в воздух, и исчезли в белой заснеженной пустыне.
– Играя в эти «кошки-мышки», они, разумеется, получили всю информацию о нас, – сказал сидящий в башне Вильф. – Теперь они прекрасно знают нашу диспозицию и наши силы.
Я услышал характерные звуки глотков, которые делал Хелман из своей карманной фляжки; звуки этих громких глотков до нас прекрасно донесло ТПУ благодаря ларингофонам, закрепленным на горле у каждого члена экипажа. Через минуту фляжка перекочевала вниз, к стрелку-радисту и мне, и я с благодарностью сделал пару хороших глотков коньяка. Оглянувшись через плечо, я протянул фляжку русской пленнице. Она, не чинясь, взяла ее скованными цепочкой руками и тоже приложилась к горлышку, пока летчик люфтваффе с проклятием не отобрал у нее фляжку. Эти несколько глотков коньяка взбодрили нас, и, пока горячая волна алкоголя шла по венам, русские двинулись в атаку.
Небо на востоке окрасилось в темно-красный цвет, перемежаемый облаками темно-серого и серебристого цветов. С этого неба, с большой высоты на нас свалились русские штурмовики, мы увидели 12 стремительно несущихся силуэтов, темных на красном бархате рассвета, оставляющих за собой струи перемешанного с парами воздуха. Навстречу им протянулись струи трассирующих снарядов из нашей счетверенной зенитной установки, к которым чуть позднее присоединились следы трассеров, выпущенных одиночными зенитками, хорошо видные на фоне злого багрового неба.
Один из штурмовиков получил попадание в крыло; он тут же, кренясь, отклонился от курса вправо – и столкнулся с другим штурмовиком, шедшим рядом с ним. От столкновения два самолета разлетелись в воздухе, их бронированные фюзеляжи устремились к земле, а крылья, вращаясь от силы удара, унеслись через реку. Обломки самолетов разбросало на большом пространстве, упав на землю, они ярко горели на снегу, но все остальные десять штурмовиков ни на метр не отклонились от своего курса. Буквально через секунды они были уже над нами и обрушили со своих подкрыльевых подвесок дождь малокалиберных бомб, которые и устремились к земле под углом 45 градусов, нацеленные на наши позиции.
Этих мелких бомбочек было так много, что они образовали катящийся по земле вал огня и осколков, захлестнувший мост убийственным ковром взрывов.[61] Многие из бомб упали вдали от нас, но одну из них пилот штурмовика сбросил столь точно, что она попала прямо в «Пантеру», скрыв ее в облаке дыма и поднятой в воздух земли. Другие падающие вокруг нас бомбы заставили весь корпус нашего «Тигра» гудеть от разрывов и попадания осколков, ложась на доты, в траншеи пехоты и на полотно моста.
Наша самоходная зенитная установка замолчала, когда штурмовики, сделав «горку» над нашими головами, ушли вдоль реки на север. Их сменила новая волна их товарищей, неся смерть с востока. Наша счетверенка снова открыла огонь, не сумев на этот раз никого сбить, и на наши позиции снова обрушился дождь бомб. Маленькие черные горошины сыпались с неба темным дождем, расцветая на земле фонтанами пламени и осколков, которые раздирали наши транспорты.
Наша броня стонала и грохотала, когда эти осколки попадали в танк, а сквозь прибор наблюдения я мог видеть, что они творят справа и слева от нас. Один из двух танков Pz IV получил попадание в башню, ее взрыв вырвал боковые башенные люки. Другая бомба попала прямо в открытый люк, и, когда дым взрыва рассеялся, я смог увидеть внутри башни хаос огня и корчащихся в нем тел членов экипажа, конец мукам которых положил взрыв боезапаса танка.
Досталось и «Пантере», первая бомба, не взорвавшись, отскочила от носового бронелиста и с шипением, беспорядочно вращаясь в воздухе, исчезла в реке. Но в следующее мгновение в танк попали сразу две бомбы, которые, вызвав взрыв внутри, сорвали с него башню и крышку моторного отсека. На месте исчезнувшей башни я увидел голову командира танка, в кругу подбашенного погона,[62] всю залитую кровью. Остальные члены экипажа «Пантеры» стали выбираться через люки корпуса,[63] спасаясь от ревущего пламени разлившегося бензина. Оказавшись на корпусе, экипаж попытался было вытащить из танка и командира, но тут в корпус ударила последняя бомба, разметав человеческие ошметки по сторонам.
Все три наших оставшихся танка Pz VI «Тигр» стояли целыми; Pz V «Пантера» и один Pz IV полыхали, став крематориями для своих экипажей. Другие бронемашины получили различные повреждения, но остались на ходу. Несколько попаданий получили и доты, но бомбы, не пробив бетон, только выбили из него небольшие куски. Попавшая в траншею бомба убила многих наших пехотинцев, их изуродованные тела, выброшенные силой взрыва на бруствер, чернели на снегу. Но наша самоходная зенитная установка, а также «местные» зенитки, кажется, уцелели и были способны вести огонь.
Находившийся за дотами мост снова был пуст; заваленный трупами, он остался неповрежденным. Мне не терпелось оказаться на другом берегу реки до полудня и увидеть, как этот мост взлетит на воздух, чтобы остановить наступление Красной армии. У нас оставалось четыре часа, чтобы покинуть этот берег. Я тщательно протер внешнюю поверхность моего стеклоблока и опустился на сиденье. Когда утреннее небо над восточным гребнем обрыва окрасилось пурпуром и золотом, на гребне появились советские самоходные орудия, посланные за нами.
– Бог мой, – услышал я голос сидящего в башне Вильфа. – Только посмотрите на этих монстров.
Глядя в прицел башенного орудия (он имел самый лучший обзор), но также и в бинокль, можно было различить стаю этих «зверей», выстроившихся на гребне обрыва и снижающих стволы своих орудий по направлению к реке. Это были самоходные артиллерийские установки, типа «Советский Союз», или, сокращенно, СУ:[64] мощные 152-миллиметровые орудия, установленные на шасси танка Т-34,[65] с толстыми лобовыми бронелистами и прикрывающими орудия масками; куда крупнее всех тех орудий, которые мы когда-либо выпускали. Русские пленные называли их «зверобоями», поскольку они весьма эффективно действовали против «Тигров» и «Пантер». Там стояла по меньшей мере дюжина этих колоссов, которые сейчас работали гусеницами в разных направлениях, наводя на нас свои неподвижные орудия.
