Клод Дюфрен - Великие любовники
Несмотря на то что он выполнил все желания «клана» д’Энтраг, Генриху пришлось прождать еще пару недель, прежде чем он смог, наконец, 15 октября 1599 года получить доступ к вершине блаженства. Это случилось в семейном замке Буа-Малерб. Несмотря на свою «девственность», Анриетта, очевидно, прекрасно владела приемами любовных игр, если судить по письму, которое направил ей венценосный любовник: «Моя милочка, моя любовь, сердце мое, я так сильно вас люблю, что не могу жить без вас. Я люблю вас больше жизни… Полностью ваш».
Но это было только началом серии уступок Генриха требованиям Анриетты. В своей биографии Генриха IV герцог Леви-Мирпуа дает нам ясное объяснение поведению влюбленного короля: «Любовь была для него иллюзией столь необходимой в атмосфере многих трудов, забот, разочарований. Он прятал свою настоятельную потребность в чувствах, которые были для него столь же необходимы, сколь и наигранны. Его мозг, перегруженный громадными замыслами, искал отдохновения на любом женском плече, главное, чтобы оно было округлое и чтобы воркованье дамы ему нравилось»
Именно это он и нашел в Анриетте. Но увы, гармония первых дней не может длиться вечно. Чем сильнее становилась любовь короля к Анриетте, тем больше требований она выдвигала. Тем более что она была уже беременна, и это дало ей дополнительные аргументы для претензий. Однако переговоры о женитьбе короля на Марии Медичи успешно продвигались. Это очень беспокоило Генриха, который панически боялся даже подумать о том, какой могла быть реакция любовницы, в чем он и признался Росни: «Я опасаюсь, что ее реакция будет такой, что мне придется иметь дело с семейными ссорами, а я их боюсь больше, чем превратностей войны и дипломатии, вместе взятых».
Обезоруживающее признание со стороны мужчины, который в других областях жизни проявлял несравненные волю и храбрость. Действительно, семейные сцены участились до такой степени, что король в конце концов восстал: «Любовь, почести и дары, которые вы от меня получили, – написал он этой гарпии, – удовлетворили бы самую легкомысленную в мире душу, если бы она не была дополнена такими нехорошими чертами характера, как у вас. Я прошу вас вернуть мне находящееся у вас обещание. Верните мне также и перстень, который я когда-то вам подарил…»
Естественно, Анриетта не вернула ни перстень, ни обещание. Для большей безопасности ее отец спрятал документ в бутылку. Ситуация для Генриха была тем более затруднительной, что приближались роды Анриетты. Если бы она стала размахивать обещанием жениться, в каком положении оказалась бы репутация короля в глазах общественного мнения? К счастью, ему помог случай: 2 июня 1600 года над Парижем разразилась ужасная гроза, молния ударила в особняк Анриетты, у которой от страха случился выкидыш. А тем временем Генрих выехал к месту боевых действий, на сей раз против герцога Савойского, которого разгромил довольно легко. Он наслаждался вполне заслуженным отдыхом в окрестностях Гренобля, когда к нему неожиданно приехала мадемуазель де Верней. И снова начались бесконечные сцены, которые, как ни странно, не повлияли на любовь короля, если верить письму: «Сердце мое, я уехал так рано утром и задержался до этого времени, но получил удовольствие узнать, как у вас дела, ибо на обратном пути встретил вашего слугу. Я тысячу раз поцеловал ваше письмо, поскольку вас не было рядом».
Но когда стало известно о скором приезде во Францию Марии Медичи, у Анриетты случился новый приступ ярости. Она дошла до того, что начала размахивать известным обещанием жениться и пригрозила, что потребует признать недействительным брак с флорентийкой. 3 ноября «крупная банкирша», так ее называла Анриетта, высадилась в Марселе и привезла с собой триста пятьдесят тысяч золотых экю в качестве долгожданного приданого.
Супруги встретились в Лионе. И даже если Генрих был разочарован внешностью своей супруги, это не могло остановить его перед исполнением супружеского долга, и уже в ходе поездки четы в Париж Генрих смог с гордостью объявить, что королева Франции беременна. Король времени даром не терял! Что ничуть не помешало ему оставить медленно двигавшуюся к Парижу супругу, вскочить на коня и ускакать во весь опор в Лувр. Вечером того же дня он с наслаждением лег в постель Анриетты, и молодая женщина тоже оказалась беременной. Генрих сразу же послал королеве, которая и без того продвигалась к столице со скоростью улитки, приказ ехать еще медленнее, дабы не повредить ее здоровью.
В конце концов ей все-таки удалось добраться до Парижа, и сцена, которая имела место, была достойна водевиля: король решил как можно скорее представить Марии маркизу де Верней. Ничуть не смутившись сложившейся ситуацией, Анриетта предстала перед своей официальной соперницей и так непочтительно ее поприветствовала, что королю пришлось стукнуть ее по плечу, заставить преклонить колени перед королевой и поцеловать низ ее платья. А сам без всякого стеснения сказал: «Маркиза де Верней является моей любовницей и желает стать вашей покорной слугой».
Мария едва не подскочила от неожиданности. Он была воспитана в религиозной семье и была глубоко шокирована. А Анриетта широко улыбалась. Удивительное дело, в последовавшие за этим недели между обеими женщинами стали развиваться сердечные отношения. Тот факт, что обе были беременны от одного мужчины, казалось, сблизил их. Но это было только внешней оболочкой: когда Мария оставалась наедине со своей наперсницей Леонорой Галигай, она не стеснялась осыпать проклятьями «путану». Что же касается Генриха, то видимые хорошие отношения между женщинами успокоили его до такой степени, что он позволил себе на их глазах приударить за фрейлиной королевы. Да так активно, что смог потом заявить о ее девственности!
Король дошел в своем бесстыдстве до того, что поселил маркизу в Лувре, выделив ей комнату почти рядом с покоями королевы, которая на сей раз не смогла сдержать гнева. Но тут случилось двойное событие, ставшее некоторым развлечением: 27 сентября 1601 года Мария родила будущего Людовика XIII, а спустя несколько недель и Анриетта произвела на свет сына, получившего титул графа де Верней. Генрих воспринял рождение нового внебрачного сына с радостью и даже заявил, что тот, на его взгляд, «более красив, чем ребенок королевы».
С этого момента супруга и любовница, словно бы пустившись в соревнование, начали рожать одного ребенка за другим. Каждая из них не желала, чтобы соперница превзошла ее в этом странном соревновании. Эта странная ситуация привела к тому, что царившие сердечные отношения между ними нарушились, и бедному королю приходилось терпеть семейные сцены и от одной, и от другой. Разрываясь между ними, Генрих не нашел в себе смелости призвать их к порядку, а чтобы утешиться, прибегнул к любимому своему средству – начал подыскивать себе новую любовницу. Он любил семейственность и выбрал Марию де ла Бурдезьер, одну из сестер Габриэль д’Эстре. Поскольку Мария имела такую пышную грудь, что могла совратить и святого, а король святым отнюдь не был, можно догадаться, что он только и ждал, чтобы его совратили.
