Александр ХАРЬКОВСКИЙ - ЧЕЛОВЕК, УВИДЕВШИЙ МИР
– Цурута… А, знаю, мне рассказывали о вас. Поговорю с хозяйкой, и мы решим.
Он разговаривал со мной непринужденно, как со старым знакомым".
Цурута рассказал Ерошенко о своем непоседливом характере, который мешает ему работать, о своих скитаниях по Китаю, о том, как он тосковал там, вдали от родины. Ерошенко почувствовал в Цуруте родственную душу. Расстались они друзьями.
Своей мастерской у Цуруты не было, и его вместе с Ерошенко пригласил к себе Накамура Цунэ. Наблюдая за работой своего ученика, Накамура отложил все дела, и художники стали работать вместе. Цурута рисовал Ерошенко в профиль, Накамура – в три четверти.
Вот как рассказывает об этом Цурута Горо:
"Накамура взялся за кисть после долгого перерыва, но работа у него шла успешно, он сам это чувствовал и иногда не мог сдержать возгласа восхищения. Эта трепетность мягких волос, затененные, глубоко запавшие глаза, линии лба, носа, рта – все наполняло портрет большой жизненной силой. Шесть дней он лихорадочно работал. Наконец я не выдержал:
– Не пора ли заканчивать, Накамура-кун?
Я боялся, что у него снова начнется кровохарканье.
– Еще бы денек, – попросил он, – слабовато написана нижняя часть лица. Но я настаивал. Накамура, несмотря на сильную усталость, протестовал, потом наконец понемногу сдался.
Оба портрета появились на очередной императорской художественной выставке, и особенно глубокое впечатление на всех производил портрет работы Накамура".
В японском биографическом справочнике о Накамура Цунэ, в частности, говорится: "Самой известной его работой является портрет Ерошенко – слепого русского революционера. Этот портрет экспонировался на Второй императорской выставке изящных искусств и был признан лучшей работой маслом, выполненной японцем с того времени, как западная школа живописи получила распространение в Японии".
В 20-е годы портрет "Господин Ерошенко" (6) с большим успехом экспонировался в Париже. Затем он некоторое время висел в кафе "Накамурая", но вскоре оказался в частной коллекции банкира Имамура Сигэдзо. В последние годы эта картина Накамура Цунэ приобрела широкую популярность: в 1974 году, к пятидесятилетию со дня смерти художника, цветная литография с портрета издана в Японии массовым тиражом. Эта литография, подарок токийского друга, рабочего Итигю Итиро, висит на стене моей комнаты.
Крестьянская рубаха, большой лоб мыслителя, грустное, мечтательное лицо поэта с плотно сомкнутыми глазами. Кажется, сейчас он раскроет их и на нас взглянет Великий Принц, понявший, что цветок Справедливости нужно оросить собственной кровью, или Тополиный Мальчик, готовый сгореть, чтобы разогнать тьму жизни…
Лицо Ерошенко печально. На губах и щеках его видны слабые отблески огня, но, похоже, источник света не снаружи – внутри. Черты лица нерезкие, словно их прикрывает легкий утренний туман. Копна русых волос напоминает факел. Огонь поэзии, который светит сквозь туман жизни, – вот смысл картины Накамура Цунэ. Но как же близок этот образ слепому мечтателю, который, выражая свое кредо, писал:
Я зажег в моем сердце костер -
С ним и в бурю не будет темно.
Я в душе моей пламя простер
И умру – не угаснет оно.
Лей, костер, ласку жизни и новь!
Вейся, пламя, бессмертно горя!
Мой костер – к людям мира любовь.
Пламя – вольного завтра заря.
Перевод К. Гусева.
(3) Тора-атян – букв. "Тигренок".
(4) Ласковое уважительное обращение. Переводится примерно как "малыш", "мой хозяин".
(5) Обращение, примерно соответствующее русскому "старшая сестра".
(6) Писатель Эгути Кан считал эту картину высшим достижением живописи за всю эпоху Тайсё (1912 – 1926). Слепой писатель знал об успехе художника. Он говорил: "Я бы отдал год жизни, только бы разок взглянуть на этот портрет".
Два цвета жизни
Характеризуя взгляды Ерошенко до его возвращения в Японию летом 1919 года, писатель-коммунист Акита Удзяку назвал его абстрактным гуманистом, романтиком и индивидуалистом. И действительно, в ранних произведениях русского литератора отразились "вечные темы": любовь и смерть ("Морская царевна и рыбак"), стремление к совершенству ("Божество Кибоси", "Кораблик счастья"), единство всего сущего ("Во имя человечества", "Сон в весеннюю ночь"). Иногда в них слышатся философские, главным образом буддистские и бехаистские мотивы ("Дождь идет", "Божество Кибоси").
Люди в ранних сказках Ерошенко делятся не на бедных и богатых, а на хороших и плохих, причем все они, по мысли автора, живя в согласии с природой и друг с другом, могут в конце концов достичь совершенства и счастья. Символическим в этом смысле представляется финал сказки "Сон в весеннюю ночь": девочка-аристократка и крестьянский паренек идут рука об руку по дороге жизни. А герой "Странного кота" утверждает, что все на земле, в том числе хозяева и слуги, – братья.
"Я живу, чтобы построить золотой корабль для всех", – говорил герой "Кораблика счастья". Великий Принц отдал свою жизнь во имя человечества. "Во имя человечества" – так называются и сказка, и сборник произведений Ерошенко. И сердце их автора светило, как костер, всем людям – об этом мы читаем в приведенных выше стихах.
Что же, некоторая абстрактность образов вообще свойственна романтическим произведениям многих писателей. Эгути Кан правильно заметил, что мир, в котором жил русский писатель и его герои, "не целиком реальный. Это – страна прекрасного будущего, утопическая свободная земля – поэтический, почти сказочный мир".
Но со временем сказочный мир Ерошенко стал все больше отражать мир реальный с его делением на бедных и богатых, с борьбой обездоленных за свои права. Конечно, это отражение происходило по строгим законам жанра сказки. Так, в "Падающей башне" крестьяне с презрением смотрят на аристократов, которые возводят помпезные дворцы в попытке превзойти друг друга. А в сказке "Во имя человечества" пес Эль, не желая, чтобы его, "трудящегося" пса, путали с холопами, говорит: "Мой отец – дворовый пес, но не тот, который охраняет дом богача. Та собака не имеет к нашей семье никакого отношения".
Все чаще в произведениях Ерошенко проявляются два главных цвета жизни – белый и красный, цвета угнетателей и угнетенных. Слепой сказочник перешагивает через границы жанра анималистической сказки и вводит в свои произведения реальных людей – рабочих и аристократов.
В этом плане знаменательна сказка "Две смерти" (не случайно Лу Синь включил ее в число своих переводов) .
…Больница. В соседних палатах, недалеко друг от друга лежат двое – мальчик из богатой семьи и юноша рабочий. Оба они неизлечимо больны. Но рабочего парня смерть не пугает – она подстерегала его с самого начала – и когда он еще сосал сухую грудь больной матери, и когда сам работал на заводе и голодал. Мальчик же из богатой семьи боится умереть, ведь он так много теряет, уходя из этого мира, – и сенбернара, лежащего у его ног, и поющих для него канареек, и благоухающие цветы – роскошь, окружающую его с первого шага.
