Владимир Ковтонюк - Разъезд Тюра-Там
Испытатели проверяют герметичность стыков. Гелиевый течеискатель ноюще, но однотонно, свистит, подтверждая герметичность очередного стыка. Валентин Романов уже стал выбираться из двигательного отсека первой ступени, как вдруг течеискатель резко взвыл. Валентин поводил им ещё в зоне утечки гелия, и к своему изумлению обнаружил негерметичность по валу турбонасосного агрегата. Такой дефект встретился впервые за всю историю лётных испытаний ракет.
Решения демонтировать двигатель и заменить его другим (или снять с этого двигателя турбонасосный агрегат и заменить его другим) были отвергнуты сразу. Такую работу провести в МИКе невозможно из-за очень высокой трудоёмкости, отсутствия оснастки и специалистов, освидетельствованных для проведения этой работы. Проще вернуть ракету на завод и дождаться следующую.
Мгновенно вся цепочка поставки ракет на полигон остановилась там, где её застала весть о негерметичности. В Днепропетровске остановилась сборка, на неизвестной станции загнали в тупик багажные вагоны со следующей ракетой, на полигоне в опустевшем монтажно-испытательном корпусе сиротливо замерла несостыкованная ракета. Все ждали, какое решение предложит конструкторское бюро Валентина Петровича Глушко.
Было понятно, что это не конструкторский, а производственный дефект, и представителей Химкинского КБ это в какой-то мере утешало. Но прошел день, другой, неделя, вторая, а решения не было.
Разъехаться по домам нельзя, только уедешь, а тут и подоспеют технические рекомендации.
Все устали от безделья — надоело ездить на «десятку», чтоб искупаться в Сыр-Дарье или в очередной раз посмотреть «Чапаева». Надоело просыпаться и, сходив в столовую, валяться до обеда, а после обеда — до ужина. Надоело всё. К тому же, спирт, выписанный ранее для подготовки замершей в МИКе ракеты, закончился. А прибытие новых ракет, на работы с которыми можно было бы выписать спирт, приостановлено.
И настал день, когда вынужденное безделье нашло выход.
Перед взорами тех, кто в тот день бесцельно томился, сидя на подоконниках распахнутых окон, неожиданно предстала удивительная картина, заставившая всерьёз задуматься о том, как прекратить столь безрадостное существование.
Три украинских хлопца с Южмаша, одним из которых был еврей Марк Каминский, перешагнув порог гостиницы, тут же улеглись на песок и, извиваясь между чахлыми кустиками саксаулов, поплыли брасом.
Более яркую иллюстрацию всеобщей безысходности трудно было даже представить.
Мозговой штурм, проведенный тут же творцами ракетной техники, привел к тому, что Боб Александров спросил:
— Братцы, а с чего начинается проектирование изделия?
— Как так, с чего? Знамо дело, с совершенно секретной осевой изделия, — ответили ему те, кто недавно защищал диплом и помнил, как в первом отделе им ставили штамп на лист ватмана, на котором была изображена продольная ось будущего творения.
— Значит, в документации на ракету присутствует осевая, — констатировал Александров и, развивая мысль, предложил: — Похоже, что это единственный оставшийся элемент, оставшийся необезжиренным на том изделии, что находится в МИКе. Вот и напишем расчет потребного количества спирта на обезжиривание продольной оси изделия.
Бурный восторг сдерживался лишь одним опасением — утвердит ли этот расчет Заместитель Главного конструктора Южмаша по лётным испытаниям Виктор Васильевич Грачёв.
— Ну, чтобы это узнать, надо решиться и сходить к нему, — протянул Каминский. — Надо, чтобы это был кто-нибудь из Химок.
— А почему из Химок? Продольная ось принадлежит вашему изделию, вы и идите, — резонно заметили химчане.
Расчет написали от руки на тетрадном листке, но по всей форме. Справа, вверху — «утверждаю», ну и так далее, ниже — таблица с указанием длины продольной оси, её диаметра, величины поверхности в квадратных метрах, нормы расхода спирта на один квадратный метр и вытекающего из всего этого потребного количества спирта, равного восемнадцати литрам.
Бумагу снизу подписали руководители групп.
На вопрос «Кто смелый?», резонно заметили:
— Инициатива наказуема!
Александров пожал плечами, взял листок с расчетом и, с видом обреченного на заклание, отправился к Грачёву.
Однако, пока Александров спускался на второй этаж, ему удалось убедить себя в исключительной важности подготовленного документа, и он подошёл к номеру, в котором жил Грачёв, с ощущением того, что он сейчас является посланцем всего народа, собравшегося на 43-й площадке.
Виктор Васильевич, спасаясь от жары, несколько по-домашнему, с оголённым торсом, сидел за столом, накинув на плечи мокрую простыню.
— Сейчас спросит строгим голосом: «Ну что там у вас?» Я подам эту бумагу, а он строго скажет: «Ишь, чего надумали!» — и выгонит меня, — переминался с ноги на ногу Александров, дожидаясь, пока Виктор Васильевич закончит просматривать какой-то документ.
— Так, ну что там у вас? — спросил Грачёв, откладывая папку в сторону.
Александров неуверенно положил на стол «Расчет».
— Ишь, чего надумали! — воскликнул строго Грачёв, отчего у Александрова мелькнуло: «Ну вот, сейчас состоится вынос тела!»
— А мне чайничек нальёте? — неожиданно скромно спросил Грачёв.
Речь шла о небольшом фарфоровом чайничке, который стоял на столе рядом с «Расчетом».
Необъяснимо, каким образом весть о том, что удалось выписать почти полную канистру спирта, облетела площадку. Но едва Александров вышел от Грачёва, как его тут же перехватил шофёр ГАЗ-69, присланный военными соратниками. Когда «газик» подъехал к спрятанному под землю складу, внушительная фигура капитана Пивоварова, начальника склада горюче-смазочных материалов, трудилась над амбарным замком, способным своими размерами разрушить захватнические планы любого воришки.
Пивоваров безо всяких просьб и извинений, положив массивную правую лапу на деревянную рукоятку (как в бане у крана с кипятком), первым делом налил себе полный трёхлитровый чайник. Такое бессовестное растаскивание народного добра Александрову пришлось безропотно пережить.
Пивоваров, налив спирта в канистру «на глазок», сунул внутрь мерную линейку.
Приложив линейку к канистре снаружи, Пивоваров молча провел пальцем линию там, где был бы уровень спирта, если бы налили восемнадцать литров, потом провел линию на три литра ниже, которая удивительным образом совпала с влажной отметиной на мерной линейке, указывающей фактический уровень, после чего торжествующе взглянул на Александрова.
— Профи! — коротко похвалил Александров.
