Борис Викторов - Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора
Все это послужило поводом для острой дискуссии между делегатами съезда от Наркомата юстиции и ЦКК — РКИ. Выступивший в прениях по докладу Орджоникидзе ответственный работник ЦКК — РКИ Янсон заявил (цитируем по стенографическому отчету):
«По тому опыту, с которым мы встречаемся в работе органов юстиции, я лично пришел к убеждению, что здесь нам нужно не только реформами заниматься, но даже небольшую революцию произвести (Сольц: «Правильно») снизу доверху. Правда, товарищи, которые работают в органах юстиции, призваны к тому, чтобы защищать законность, но иногда эта защита законности превращается в буквоедство».
Продолжая свое выступление, тов. Янсон высказал обобщенное мнение: «Мы думаем, что наша законность должна быть построена так, чтобы она была связана непосредственно и в первую очередь с требованиями жизни (голос: «Правильно!»), с жизненной целесообразностью (аплодисменты)… Я полагаю, что наибольших результатов мы достигнем в том случае, если органы юстиции построим по такому принципу, чтобы там было определенное количество людей с практическим смыслом и опытом, людей рабочего происхождения…
Реплика Сольца: И поменьше юристов…
Янсон:… А сейчас у нас имеется некоторый профессиональный юридический уклон, который не совсем полезен для дела советской юстиции, являющейся совершенно новой формой по сравнению с буржуазной» [78].
Выступивший от имени прокуратуры делегат съезда Н. В. Крыленко, почувствовав неправильную ориентацию, прозвучавшую в выступлении Янсона и в репликах Сольца, дал делегатам такое разъяснение:
«У нас, у юристов, нет юридического уклона, ибо рабочих среди юристов 33,5 %. Из 1176 уездных помощников прокуроров РСФСР лишь 124 имеют юридическое образованне, 210 — общее среднее, 690 — низшее, 236 без всякого юридического стажа. Почти 100 % коммунисты»[79].
«Что в конце концов, — спрашивает Крыленко, — является для судебных работников основным указующим критерием: имеет ли он право, или не имеет права вкривь и вкось по своему усмотрению, толковать, применять или не применять любой закон? Если революционная целесообразность, — то в переводе на простой язык означает: «как бог на душу положит», но она не может заменить точные указания Советской власти» [80].
Изучая стенограмму съезда, нельзя не обратить внимание на то, что ни одно выступление на съезде, кроме оппозиционеров, так не перебивали репликами, как речь Крыленко. Даже когда он цитировал Ленина, из зала кричали: «Не делайте из этого фетиша».
Тов. Сольц, как зафиксировано в стенограмме, подал реплику: «Есть законы плохие и есть законы хорошие. Хороший закон надо исполнять, а плохой… голоса с мест: «Исправлять, не исполнять», «Правильно!». «А как же иначе?» (Смех):
Последнее слово в этой полемике осталось за членом ЦКК — РКИ М. В. Шкирятовым. Насколько оно было компетентным и аргументированным, можно судить по его содержанию:
«В одной деревне происходили убийства, а суд никого не мог осудить. Суд, видите ли, ищет факты. Тут царит только буква закона. На глазах происходит убийство, а им давай факты. Видите, к букве закона не подходит человек, а потому судить нельзя». Обратимся к другой истории, которую рассказал делегатам съезда Шкирятов: «Один человек во время гражданской войны боролся с бандитизмом. Этот товарищ кое-кого без закона расстрелял в то время. А теперь, когда мы живем в спокойной обстановке, когда все успокоились, один из судебных крючкотворов разыскивает это дело… и говорит: вот такой-то коммунист (хороший ленинградский, кажется, или украинский рабочий-металлист) обвиняется в том, что он не по закону расстреливал, — и его предают суду (реплика Крыленко: «Не отдали его под суд!»)[81].
«Что вы рассказываете! — продолжал Шкирятов. — Да, да, т. Крыленко, если бы не вмешалась ЦКК, товарища бы отдали под суд. Вот, тут-то нужно руководствоваться не только буквой закона, но и подходить к этому закону своим пролетарским революционным чутьем. Вот что должно быть, т. Крыленко. (Голоса: «Правильно». Аплодисменты).
Реплика Крыленко: «Выходит, что расстрелять можно беззаконно?»
«Нет, — ответил Шкирятов, — не выходит, а выходит то, что нельзя быть бездушным чиновником»[82]. (Аплодисменты).
Та полемика, которая развернулась при обсуждении доклада Орджоникидзе на XV съезде и свелась к игнорированию соблюдения законности, еще раз убеждает, насколько у определенной части делегатов съезда были сильно деформированы ленинские взгляды на необходимость неукоснительного соблюдения законов Советской власти.
Всем этим, как мы убедились, воспользовался Сталин в своих политических установках, призвав не считаться с действующими законами или истолковать их по своему усмотрению. Как видно из архивных материалов, стремление определенных сотрудников ОГПУ выйти из-под надзора за их деятельностью со стороны прокуратуры получило после 1924 года дальнейшее развитие.
Среди архивных материалов обнаружена переписка в 1927 году между ОГПУ и Прокуратурой по следующему вопросу: 20 июля 1927 г. в «Известиях ЦИК СССР» за № 163 была помещена статья тов. Менжинского В. Р., посвященная памяти Ф. Э. Дзержинского. В этой статье говорилось: «Презрительно относясь ко всякого рода юридическому крючкотворству и прокурорскому формализму, Дзержинский чрезвычайно чутко относился ко всякого рода жалобам на ЧК по существу».
На это место обратили внимание прокурорские работники. В Прокуратуру СССР, которая тогда была при Верховном Суде, пришло много писем с просьбой обратиться к товарищу Менжинскому В. Р. о внесении поправки, уточнения в его статью.
В рапорте, который представил по этому поводу военный прокурор Ленинградского военного округа тов. Перфильев, было, например, сказано:
«Именем умершего Дзержинского в своеобразном виде на страницах правительственного органа дается директива, которая должна усложнить отношение со стороны ОГПУ к требованиям, совершенно законным, прокуратуры»[83].
Была издана совместная директива. Ее содержание, как можете убедиться, свидетельствует о том компромиссе, который был выработан руководством прокуратуры и ОГПУ: «На взаимоотношениях ОГПУ и прокуратуры отражается непонимание и недооценка со стороны прокуроров задач, стоящих перед органами ОГПУ, и наоборот. У некоторых работников прокуратуры до сих пор имеются взгляды, что работники ОГПУ сознательно не хотят выполнять и считаться с законами, так как являются противниками укрепления социалистической законности. Работники ОГПУ в свою очередь видят в прокурорах формалистов-крючкотворцев, мешающих и тормозящих работу органов.
