Борис Викторов - Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора
Ведь чем дальше продолжается наше строительство, тем меньше становится тех элементов, которые, так сказать, способны бороться против нас активно, тем больше на нашу сторону переходит людей, готовых нам помочь в этом строительстве»[71].
Можно представить себе, насколько отрицательно отнесся к этим словам докладчика Сталин. Он был убежден в необходимости бескомпромиссного подавления классово чуждых элементов, без чего не мыслил продолжение своего диктаторского пути строительства социализма.
Тем более Сталин не мог солидаризироваться с той задачей, которую выдвинул Сольц:
«Задача наша состоит в том, чтобы за всеми слоями населения обеспечить те права, которые мы считаем необходимым ему обеспечить в интересах нашего строительства. Какова роль даже кулаков и нэпманов в нашем строительстве в условиях нэпа? Почему определенные права им даются? Потому, что нам для нашего строительства их содействие, их работа на известный период необходимы. Помимо своей воли они своей работой в условиях нэпа помогают нам пройти переходный период подготовки к социализму, помогают нам победить не только с оружием в руках, но и как лучшие строители, как лучшие работники[72]».
Несмотря на то что Сольц привел немало конкретных фактов грубейших нарушений советских законов, критиковал негативное отношение целого ряда партийных и советских руководителей к соблюдению законности, по его докладу никакого обсуждения не состоялось.
Председательствующий на конференции предложил доклад тов. Сольца принять без прений. Его единогласно поддержали.
Приведем краткую резолюцию по докладу тов. Сольца:
«О революционой законности. Резолюция XIV Конференции РКП(б) 27–29 апреля 1925 г.».
«Признавая, что интересы укрепления пролетарского государства и дальнейшего роста доверия к нему со стороны широких масс крестьянства в связи с проводимой ныне политикой партии требуют максимального упрочения революционной законности, в особенности в низовых органах власти, конференция постановляет:
а) одобрить инициативу ЦКК по постановке этой задачи, как одной из основных задач, стоящих в настоящий момент перед Советской властью;
б) поручить ЦК и ЦКК разработать на основе указаний Ленина, высказанных им в опубликованном 23 апреля с. г. письме, и доклада Сольца все необходимые организационные мероприятия для укрепления революционной законности с проведением этих мероприятий в советском порядке»[73].
Содержание этих документов подтверждает, что решение проблемы укрепления законности в стране в значительной степени недооценивалось.
В связи с этим приведу любопытный документ из личного архива Сталина. В мае 1925 года он поручил своему помощнику Товстухе создать для него хорошую библиотеку и составил список нужных книг. Перечень получился большой. Под пунктом «П» значилось: «съезды и конференции
(а также резолюции) партийные, коминтерновские и иные (без декретов и кодексов законов. — Подчеркнуто Сталиным)» [74].
Выступая с докладом о советском строительстве на III Всесоюзном съезде Советов 16 мая 1925 г., М. И. Калинин подчеркнул необходимость основательного обсуждения и принятий проекта об укреплении революционной законности.
«Укрепление законности, — отметил он, — повышает культурность населения, его правосознание. Многие думают законность утвердить циркулярами, строгими административными мерами и т. д. Я не отрицаю известного значения таких мер, но было бы наивно думать, что только ими можно ее восстановить. Достаточно вспомнить, что в нашей стране в прошлом законность никогда не занимала почетного места.
…Было бы слишком самонадеянно и неправильно, если бы мы думали, что за годы революции мы далеко ушли в этом отношении от дореволюционного периода. Конечно, у нас очень выросло чувство самодостоинства в массах. Рабочий, крестьянин, городской обыватель сейчас куда более ревнивей относится, чем это было до революции, к нарушению их прав.
Это — бесспорно, положительное завоевание революции. Но параллельно с этим война и гражданская борьба создали громадный кадр людей, у которых единственным законом является целесообразное распоряжение властью. Управлять — для них значит распоряжаться вполне самостоятельно, не подчиняясь регламентирующим статьям закона»[75].
III съезд Советов Союза ССР 20 мая 1925 г. принял постановление «О точном проведении революционной законности». Все его содержание свелось к следующему:
III Съезд Советов Союза ССР Президиуму Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР:
1. Соответствующим законодательным актом ограничить административные штрафы как в городах, так и селениях только определенными размерами и случаями, устанавливаемыми в законодательном порядке.
2. Выработать и издать постановление об ограничении конфискации имущества по суду, а также продажи имущества за неуплату налогов, штрафов и т. п.[76]
Несмотря на выступление М. И. Калинина на этом съезде, его решение в соблюдении твердой законности на практике почти ничего не изменилось…
В этом мы убедились, познакомившись с докладом Г. К. Орджоникидзе на XV съезда ВКП(б). Из доклада следовало, что в суде «дела тянутся страшно долго, привлекают к суду очень часто необоснованно: например, в народных судах, в РСФСР, за 1926 год закончено 1 427 776 уголовных дел. По этим делам привлечено 1 906 791 человек. Огромный процент этих дел — 34,6 % прекращены и 25,4 % оправданы. Оправданных по суду и привлеченных по делам, которые были прекращены по одной РСФСР, — 1 060 687, а людей все-таки вызывали, людей все-таки таскали, не подумав заранее, не разобравшись толком, надо предавать суду или не надо.
Украина не отстает от РСФСР; здесь, очевидно, идет соревнование. За 1925–1926 гг. по уголовным делам вызвано было в УССР 438 783 подсудимых, 2 074 470 свидетелей, по гражданским делам 1,5 миллиона и 5869 экспертов. Всего, таким образом, по УССР вызывалось в судебные учреждения в течение одного года 4 011 366 человек, или 15 % всего населения. Спрашивается, товарищи, чем. это вызывается — усилением преступности в нашей стране или нашей безалаберностью? Результат рассмотрения этих дел, приговоры судов говорят о том, что усиления преступности нет, а есть усиление безалаберщины»[77].
Все это послужило поводом для острой дискуссии между делегатами съезда от Наркомата юстиции и ЦКК — РКИ. Выступивший в прениях по докладу Орджоникидзе ответственный работник ЦКК — РКИ Янсон заявил (цитируем по стенографическому отчету):
