Знакомьтесь, Черчилль - Маккей Синклер
Вик здесь? Вик Оливер, 1936 год
[78]
К 1936 году старшая дочь Черчилля Диана уже успела выйти замуж и развестись: ее первым супругом был Джон Милнер Бейли. Развод был относительно необычным явлением для 1930-х (впрочем, последующий брак Дианы с политиком Дунканом Сэндисом, заключенный в 1935 году, продлится гораздо дольше). Сын Черчилля Рэндольф, хоть и оставался на редкость романтичным молодым человеком, женился только в 1939 году, когда ему было уже двадцать восемь. А вот второй дочери Черчилля, Саре, было суждено превратить их семейный клан в элемент настоящей «мыльной оперы»: в каком-то смысле можно сказать, что тут она на десятилетия опередила свое время. Ее роман — и последующий брак — с популярным театральным комиком по имени Вик Оливер привел к ряду на редкость ярких эпизодов с участием Уинстона Черчилля и его в высшей степени неожиданного зятя.
Вот что Вик Оливер писал в своих мемуарах:
«Мистер Черчилль явно оказался в неловком положении, но при этом было совершенно очевидно: он чувствует, что должен что-то сказать. Он прочистил горло. Повисла пауза. Потом он произнес: “Ну, вы же на данный момент женаты. Надеюсь, вы осознаёте свою ответственность”. Я в ответ издал, хочется надеяться, соответствующие звуки. Он снова заговорил: “И каковы же ваши виды на будущее?”
Слова эти прозвучали грубовато; они были произнесены с тем рычанием, которое мы все привыкли слышать в его исторических речах в эфирах военного времени.
— Ну, у меня сейчас подписан контракт на четыре недели с мюзик-холлом “Холборн Эмпайр”, — довольно робко сказал я.
— Хорошо, а дальше? — спросил он.
— А потом три недели в Метрополитен-театре на Эджвер-роуд, — ответил я, в глубине души надеясь, что если произнести название старого мюзик-холла не как “Мет”, а полностью, то он приобретет статус респектабельного оперного театра».
Черчиллю очень не нравились многие манеры нового мужа дочери, но больше всего он содрогался оттого, что Вик Оливер, невзирая на все возмущения, называл тестя Попси (Popsie [79]). Как же этому вертопраху-пошляку (пусть и весьма удачливому актеру) удалось внедриться в респектабельный клан Черчиллей?
Все началась с поисков двадцатидвухлетней Сарой Черчилль своего жизненного призвания. Она пошла на сцену. Учитывая, что ее отец всегда жаждал всеобщего внимания, стоит ли удивляться, что дочь выбрала такую стезю?
Тридцатые годы были золотым веком жанра эстрадного представления, временем расцвета комедийных, музыкальных и танцевальных трупп. Одно такое шоу под названием «Следуй за солнцем» шло в 1936 году в театре «Адельфи» на Стрэнд-стрит. Его звездой был 38-летний уроженец Австрии, музыкант, переквалифицировавшийся по счастливой случайности в комика. При рождении ему дали имя Виктор фон Самек; он был евреем, сыном барона из Вены.
После Первой мировой войны угрюмый молодой человек странствовал по Европе, исполняя классические произведения и джаз. Он был очень неплохим пианистом, но однажды вечером, случайно упав со стула (что вызвало хохот публики) и принеся неуклюжие извинения (хохот усилился), он пережил молниеносный момент озарения: его призвание — смешить публику. Этим он и будет заниматься на Бродвее, уже под новым именем.
Внешне Вик Оливер — с его твердой челюстью и достоинством альфа-самца — совсем не походил на того язвительного болтуна, образ которого он создавал в своем номере. Довольно скоро он достиг успеха по обе стороны Атлантики.
Поступив в «Адельфи», Сара Черчилль по уши влюбилась в Оливера. Еему пришлось вернуться в Нью-Йорк, чтобы сняться в главной роли в фильме «Это вершины». Она последовала за ним, объявив родным о своем намерении выйти за него замуж (он был старше ее на шестнадцать лет). Отец Сары — в ярости от тревоги и отвращения к тому, кого он считал «жалким бродягой», — поручил сыну Рэндольфу последовать за ней и отговорить сестру от ее неразумных планов. В результате эта история превратилась в то, что сегодня назвали бы таблоидной сенсацией: погоня на пароходе через Атлантику, помпезный блеск театрального романа, пресс-конференции на борту. Рэндольф поручил частному детективу в Нью-Йорке накопать на Оливера компромат. Как оказалось, помимо двух предыдущих браков, его не так уж и много.
В итоге Сара и Вик добились своего и поженились. Черчиллю пришлось нехотя принять этот брак, хоть он и считал Оливера заурядной посредственностью. Надо признать, его ярость тут несколько озадачивает. Кажется, он никогда не был против азартных людей из любого социального класса. Не была ли эта дискриминация Оливера вызвана его еврейским происхождением? Учитывая убежденный филосемитизм Черчилля длиной во всю его жизнь, это крайне маловероятно. Может, его неприятие было следствием обычного отцовского желания защитить дочь? Или он был уверен, что у Вика Оливера нет перспектив?
Как бы там ни было, далее последовало неохотное приглашение нового зятя в Чартвелл-хаус. Черчилль питал отвращение к «ужасному рту» Оливера и «мерзкой янко-австрийской протяжности» его речи. Рассказывая об их первой встрече, Черчилль признался: «Я не протянул ему руку для рукопожатия». Оливер оказался на удивление необидчивым. «Конечно, я был в то время неотесанным и к тому же еще и американизированным, — заметил он самоуничижительно, дипломатично умалчивая, что Черчилль и сам был наполовину американцем. — Я то и дело отпускал резкие шуточки, от которых нежный Черчилль чуть ли не содрогался».
Тем не менее и Черчилль, и Оливер приложили усилия. Во время одного из первых посещений Черчилль повел Оливера на полную личную экскурсию по территории Чартвелл-хауса и представил своим лебедям: черным — Плутону и Персефоне, и белым — Юноне и Юпитеру. Поодаль от пруда их ждало другое животное, которое, судя по всему, собиралось познакомиться с Оливером довольно злым способом.
«Навстречу нам по траве бежал дружелюбный на вид козел. Мистер Черчилль предупредил меня, чтобы я был осторожен. В приступе странной уверенности в себе и во всем, что меня окружает, я похлопал животное по носу и с некоторой бравадой сказал: “Ах, да он в полном порядке. На самом деле я ему нравлюсь”.
Мистер Черчилль усмехнулся и произнес только: “О да, он в полном порядке”. Далее мы отвернулись от козла и заговорили о чем-то другом. Не успел я пройти и нескольких метров, любуясь пейзажами Чартвелл-хауса, как вдруг небольшое торнадо ударило меня прямо в то место, на котором сидели брюки. Я подпрыгнул на полметра и после довольно нелепого возвращения на землю был встречен остроумным замечанием господина Черчилля, которого все это явно здорово позабавило: “Как вы сами сказали, он в полном порядке”».
Оливер писал в мемуарах, что, когда они с тестем узнали друг друга лучше, он часто обращался к Черчиллю за советом, и тот «обычно был очень доволен тем, что я задавал вопросы именно ему». Однако он при этом забыл упомянуть, что, обращаясь к Черчиллю, упорно называл его Попси. Возможно, это возмутительное прозвище было его тонкой сатирической местью за явные вспышки враждебности со стороны Черчилля?
Как бы там ни было, нужны смелость и чувство юмора, чтобы упорно называть знаменитого тестя Попси, неизменно наблюдая, как его лицо багровеет от ярости. Если поначалу между ними и были какие-то обиды и неприятие, время исцелило обоих. Комик позже утверждал, что политик «меня полюбил», что его всегда включали во все «семейные функции», а Черчилль в дальнейшем не проявлял по отношению к нему ни намека на снобизм или дискриминацию, хотя в начале их общения Оливер в это ни за что бы не поверил.
Как показало время, тревоги Черчилля по поводу стабильности театральной карьеры зятя и его способности заработать на достойную жизнь себе и жене оказались необоснованными: у Оливера действительно были отличные перспективы. К 1942 году он был достаточно знаменит, чтобы стать первым гостем на радиопрограмме BBC Desert Island Discs. Он также был одной из главных звезд радиокомедии военного времени BBC Hi Gang! в которой участвовали такие приглашенные знаменитости, как Джон Гилгуд, Майкл Редгрейв и Рональд Рейган. Он основал концертный оркестр, который исполнял популярную музыку, а спустя годы был ведущим еще одной известной радиопрограммы In Town Tonight.
