Антон Вильгоцкий - Кто такая Айн Рэнд?
Теперь, когда сюжет был, наконец, готов, Рэнд начала писать. Книга была поделена на четыре части, каждая из которых была посвящена одному из главных персонажей. Она начала со своего «секонд-хендера», Питера Китинга. Первые три главы, которые она написала, переключались с Китинга на Рорка и обратно, описывая их годы в Стентонском технологическом институте. Процесс написания был медленным и болезненным – но, в любом случае, это, все же, был прогресс.
В последующие годы, когда Фрэнк О’Коннор занялся живописью, Рэнд признавалась, что завидовала той легкости, с которой он накладывал мазки на холст. Когда она покончила с набросками и принялась писать всерьез, работа продвигалась медленно и изнурительно – даже несмотря на то, что Рэнд уже спланировала сюжет, поиск подходящих нюансов стиля отнимал у нее больше времени и энергии, чем Айн могла предполагать. Как и в случае с книгой «Мы – живые», эти трудности приходилось преодолевать предложение за предложением, а порой и слово за словом, продираясь сквозь дебри языка, который, несмотря на все предыдущие свершения, еще не стал для нее полностью своим. Она писала и переписывала, сокращала и восстанавливала, сутулясь за своим письменным столом из грецкого ореха каждый день и до поздней ночи. Для вдохновения она повесила над столом фотографию молодого Фрэнка О’Коннора.
Законченные главы Рэнд показала двум сторонним читателям – своему агенту и архитектору Фрэнку Ллойду Райту. Рэнд боготворила Райта, видя в нем подлинного творческого гения и воплощение ницшеанского сверхчеловека. Но Райт, который никогда прежде о ней не слышал, прислал главы обратно, приложив короткую записку, в которой он сообщал, что, по его мнению, роман неправдоподобен, поскольку не бывает архитекторов с рыжими волосами, как у Рорка. Немного позже, при личной встрече, архитектор вновь отказался общаться с ней на эту тему. Для него Рэнд была всего лишь еще одной желающей нажиться на его известности.
Литературный агент Энн Уоткинс, была более благодарным читателем. Она принялась рассылать главы по издательствам и в 1938 году Рэнд получила приглашение от Knopf. Ей причиталось пятьсот долларов сразу после подписания контракта и еще пятьсот – по предоставлении полного текста произведения. Издательство обещало уделить книге Рэнд приоритетное внимание, позиционируя ее на рынке как одно из самых важных литературных произведений года. Айн не успела завершить работу в оговоренный срок, но издательство пошло навстречу автору, предоставив отсрочку. Подвох заключался в том, что ей был отпущен всего год, чтобы закончить книгу. Это было невыполнимое задание. Айн писала так быстро, как только могла, но оговоренного условиями контракта времени все равно оказалось недостаточно. В октябре 1940 Knopf расторгли сделку. К тому моменту Рэнд написала всего четверть от запланированного объема книги.
Глава 11
Повседневная жизнь
«Фрэнк был моим топливом… Он помогал мне чувствовать «смысл жизни», который я пыталась запечатлеть в «Источнике» – на протяжении многих лет, когда вокруг не было ничего, кроме серой массы людей и событий, которые не вызывали ничего, кроме презрения и отвращения», – писала Рэнд в своем дневнике. Голливуд, Нью-Йорк, Америка – все это, в конце концов, оказалось вовсе не тем раем на земле, о котором она мечтала, живя в России.
Муж скрашивал ее существование своей верностью и поддержкой. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Фрэнк любил знакомиться с новыми людьми, ходить в кино и театр. Айн же потеряла свой интерес к фильмам и предпочитала сидеть дома. Так они и поступали. «У меня не было хобби, – рассказывала она в открытом письме к читателям в 1945 году. – У меня было очень мало друзей. Я не любила выходить из дома. Ничто, кроме писательства, не занимало меня как следует».
И кроме Фрэнка, конечно же. Он играл в ее жизни большую роль – но не совсем привычным образом. Все, кто знал их, не сомневались в том, что Айн страстно любит Фрэнка. Но она в очень малой степени обладала способностью к сопереживанию, которая в семейной жизни играет огромную роль. Порой казалось, что она не знает, кто он такой. Она отождествляла его со своими героями и всегда настаивала, что он разделяет все ее убеждения, желания и вкусы, а также ее склонность к моральному негодованию и презрению. Именно так она говорила в разговорах с друзьями, которые удивлялись, как такая властная женщина могла выйти замуж за бесхарактерного мужчину без амбиций. Его характер проявлялся только когда он видел, что с Айн плохо или несправедливо обращаются – или во время семейных споров. Но даже в таких спорах многое оставалось невысказанным.
Но все же, она хотела знать о нем все, и когда его отец скончался в декабре 1938 года в возрасте семидесяти четырех лет от последствий атеросклероза, Айн поехала вместе с Фрэнком на похороны. Она хотела увидеть город, в котором родился ее муж, и посмотреть на его родню, с большей частью которой ранее не была знакома. Несомненно, ей не понравилась римско-католическая похоронная церемония, и она чувствовала себя неловко во время легкой семейной беседы, ибо эта разновидность досуга совсем не была ей близка. Проживающие в Огайо О’Конноры, в свою очередь, не были ею впечатлены: со своим русским акцентом, пронизывающим взглядом, страстно желающая быть интеллектуалкой, но при этом скучающая и нервная, она показалась им слишком «серой и домашней» для Фрэнка. Рэнд опекала его как маленького ребенка – за обедом она наставляла мужа по поводу того, что ему можно есть, а от чего лучше воздержаться. Например, она предупреждала Фэнка, чтобы он не пил холодной воды и не ел мороженого. По ее мнению, он мог простудиться и слечь с полиомиелитом. Вирус полиомиелита, искалечивший Франклина Рузвельта в двадцатые годы, действительно держал Америку в страхе в течение тридцатых и сороковых. Однако это заболевание не могло развиться вследствие простуды. Тем не менее, Фрэнк не стал есть мороженое.
Родственники опасались, что эта экзотическая незнакомка навсегда умыкнет у них одного из любимых членов семейства. Этого не произошло: она очень любила Ника и Джо, поддерживала отношения с другими родственниками и стала хорошей подругой Мими. Впоследствии, однако, Рэнд действительно увеличила дистанцию между мужем и его семьей – даже если и ненамеренно. С течением времени ее собственническое чувство по отношению к нему возрастало.
В июле 1939 навестить О’Конноров заглянула троюродная сестра Рэнд, Ферн Браун, двадцатилетняя студентка колледжа, возвращавшаяся домой с летней работы в Пенсильвании. Браун не видела свою русскую родственницу тринадцать лет, с тех самых пор, как Рэнд покинула Чикаго и отправилась в Голливуд. На Ферн произвели глубокое впечатление достижения Рэнд, ее подкованность в вопросах литературы, ее прекрасная квартира и приветливый красивый муж. К пущему удивлению Браун, О’Коннор готовил на обед блюда русской кухни и подавал их на стол, будучи одетым в смокинг. «Мужчина, готовящий еду – в те времена о чем-то подобном я никогда не слышала», – вспоминала позднее Ферн. После обеда они отправились смотреть балет. Ферн в конце концов тоже решила заняться литературой и выпустила более двадцати книг.
