Микола Садкович - Мадам Любовь
- Я подсоблю, а ты... Застынь, понял?
Старик словно споткнулся о голос, едва успев перебросить ногу через борт. Под ним только доска скрипнула. А шофер соскочил на дорогу навстречу пешеходам.
- Мир! - сказал он, широко улыбаясь, держа на вытянутых руках решето с яблоками. - Фриден! Угощайтесь, кали ласка...
- О-о! Колхоз?
- Колхоз, колхоз... Свеженькие, только с дерева... Но, но, денег не надо.
- И-ван! - не крикнул, а будто икнул старик, сидя верхом на борту кузова. - То ж мои... не колхозные!
Девушки засмеялись:
- Ничего, дяденька... И ваши не хуже наших...
Над дорогой взлетали слова то русские, то английские, то немецкие, хрустели яблоки, чмокали пробки термосов. Шоферу протягивали плоские фляги:
- Бренди... Коньяк, плиз... Э литтл...
- Не могу... я за рулем... Ферботэн, автоинспектор, понятно? - Шофер смешно потянул носом. - О-го-о... Ферштейн?
Франсуа подошел к машине и, подмигнув: дескать, смотрите, как я уже обхожусь без переводчика, сказал по-русски:
- Карош ли кольхоц?
Быстроглазая, смешливая девица развела руками:
- Лучше не бывает!
Девчата стали наперебой угощать француза яблоками. Он не мог удержать их и ронял на асфальт. Пытался поймать и терял другие.
- Берет, давайте берет! - предложила девушка, протянув руку к голове француза. Востроглазая толкнула подругу в бок.
- Ты что, может, он лысый.
Девушки засмеялись. Смеялся и Франсуа. Ему сделалось хорошо и весело.
- Эй, Иван, - кричала востроглазая, - может, еще подсыпать?
- Хватит, - отозвался шофер и метнул пустое решето в кузов. Старик поймал его на лету, чуть не свалившись за борт.
- Кто притомился, - предложил шофер, - прошу, подвезем. Аутомобил... Биттэ.
- Но, - ответил седоусый полковник, - ви маст... ми должен пешком...
- Тогда другое дело! - понимающе кивнул Иван. - Раз не положено, то ауфвидерзейн! - Он козырнул и щелкнул каблуками.
- Гуд бай! Мерси! Тэнк ю! Спасибо!
- Кило четыре, не меньше, - прошипел старик, когда Иван садился в кабину. - Какой политик нашелся на чужом горбу...
- Утри слезы, - тоже шепотом ответил Иван, - считай - за проезд с тебя взял.
Машина фыркнула. Девчата, пожелав французу счастливого пути, не сговариваясь, запели "Бывайте здоровы...", ставшую популярной не только в Белоруссии прощальную песню. Старик сидел молча, прижимая пустое решето к аккуратной поддевке.
Скоро трехтонка скрылась за поворотом, оставив на дороге запах осеннего яблока... Да, вот так, осенью в Белоруссии везде пахнет яблоками. И на дороге, и на базаре. Но сегодня базар опустел. Все, как мы знаем, поспешили на главную улицу.
II
В конце улицы показалась ватага мальчишек. Что кричали юные гонцы, понять было трудно. Толпа заколыхалась, загудела, напирая на стоящих у края. И тут я увидел тех, ради кого приехал сюда.
Две женщины пробивались сквозь толпу. Первая, средних лет брюнетка, то есть это только в Белоруссии таких называют брюнетками, а вообще лучше сказать - темноволосая, с большими, радостно открытыми глазами, шла, как зачарованная, прижав к груди сумку, из которой торчали перья зеленого лука. Чем дальше от площади, где готовилась официальная встреча, тем беспорядочней толпился народ. Идти становилось все труднее. Вслед за первой спешила русоволосая женщина.
- Варя, подожди... Ну, постой, Варенька! - просила она.
- Идем... идем, Надя... - шептала Варя, не останавливаясь.
Колонна двигалась медленно, подняв плакаты, похожие на хоругви. Иностранцы шли с тем гордым достоинством, с которым когда-то в России ходили на водосвятие. Возможно, из-за плакатов и потому, что впереди шел каноник собора, процессия напоминала мне церковное шествие.
На какое-то мгновение улица застыла в торжественной тишине. И вдруг над ней взлетел страстный и торжествующий голос женщины:
- Франсуа! Мосье Франсуа!
Надежда всплеснула руками:
- Встретила! Он, мамочки мои, встретила!.. - И бросилась вперед.
Варвара увидела Франсуа, когда он еще не мог ее видеть. Она стояла в толпе, прижимая к груди сумку с торчащим луком. Она только крикнула и, словно испугавшись собственного голоса, не решилась сдвинуться с места.
Франсуа не видел ее, но он не мог ошибиться. Он слышал - она позвала его!
- Мой бог! Это... она...
Франсуа растерянно глядел на толпу горожан... Он ждал этой встречи и не верил в нее. Ради нее он прошел несколько стран, неся свою тайну. Эта тайна временами подступала к самому горлу, готовая вырваться к людям ему чужим, способным, быть может, понять, а быть может, и посмеяться...
Еще в Париже Франсуа просил советское посольство помочь ему. Но не смог назвать ни адреса, ни полного ее имени. И все же он надеялся... Чем ближе колонна подходила к границе Советского Союза, тем чаще охватывало его предчувствие. Как он потом говорил: "Прямо пеленало меня и не давало идти".
Всю дорогу Франсуа страшился тяжкого разочарования. И сейчас он боялся верить... Не показалось ли? Преодолевая охватившую его слабость, он оперся о руку подбежавшего друга и крикнул срывающимся голосом, как в детской игре:
- Где ты?! Я не вижу тебя!
В наступившей тишине женщина отозвалась:
- Я здесь, Франсуа...
И тогда женщины, стоящие на тротуаре, догадались и обрадовались они-то знали, что значит потерять и найти близкого.
Вот один человек нашел другого, как же тут не порадоваться? Подталкивая Варю, весело закричали:
- Здесь! Здесь! Эй, камрад! Франсуа, вот она!
Варвара медленно шагнула с тротуара, выставила вперед руку, будто готовясь упереться в грудь Франсуа, сдержать его горячий порыв. Глаза ее сияли радостью и, в то же время испуганно метнувшись по сторонам, увидели хлынувшую за ней толпу, и сбившихся с марша пешеходов, и бегущего к месту происшествия милиционера в белых перчатках. В двух шагах от Франсуа она остановилась. На них смотрели. Она знала, что на них смотрят ее соседи, знакомые, те, с кем она встречается всегда, каждый день. И, может быть, некоторые из женщин сейчас вспомнили, как встречали мужей, вернувшихся с фронта. Это было похоже, и сознание этого сковывало ее, потому что это было не то.
Они стояли молча друг против друга. Франсуа пристально вглядывался в лицо Варвары.
Варя улыбнулась ему чуть-чуть кокетливо. Я ждал, что она сейчас скажет, совсем по-женски, что-нибудь вроде:
- Ты изменился, стал солидным мужчиной, но я сразу узнала тебя...
Она сказала другое. Не думая об этом, непроизвольно оглаживая на себе старенькое, будничное платье, она сказала:
- Что же вы... Мы ждали вас только завтра...
Франсуа не понял слов, но он понял улыбку и ответил по-французски:
- А ты все так же прекрасна, мадам Любовь!
