Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам
Ехавший в коляске Махмут-Беков был обстрелян неизвестным. Пришлось открыть ответный огонь. Нападавший скрылся.
Это было не первое покушение, поэтому Сергей Алексеевич подал рапорт с просьбой о переводе его на гражданскую службу.
Об этом покушении в семье Маяковских тут же узнали, так как Махмут-Беков был их хорошим знакомым ещё с тех времён, когда они жили на Кавказе.
Прошло всего два дня, и в газетах замелькало имя начальника Главного тюремного управления Максимовского. Действительный статский советник (штатский генерал) Александр Михайлович Максимовский был глубоко верующим человеком, участвовал в создании первого в России Союза Евангелиевских христиан. Был очень скромным – на службу ездил, пользуясь не экипажем, а конкой. Помогал беспризорным детям. И к заключенным относился с достоинством, по-людски, не раз говоря: «Люди же!».
Софья Александровна Савинкова, мать одного из главных российских террористов, пообщавшись с Максимовским, назвала его «очень хорошим человеком». Но для тех, кто входил в зэсеровский «Летучий боевой отряд», он являлся главным тюремщиком страны, и ему был вынесен смертный приговор.
И 15 октября в приёмной Максимовского появилась 21-летняя студентка санкт-петербургской консерватории Евстолия Павловна Рогозинникова. Назвавшись родственницей одного из арестованных, она заявила, что ей необходимо поговорить с начальником управления. Когда тот вошёл в приёмную, девушка, начав что-то говорить, подошла к нему и в упор выстрелила из браунинга. Максимовский скончался через несколько минут.
Стрелявшую тут же скрутили. В кармане юбки обнаружили ещё один пистолет, а на теле – более пяти килограммов экстрадинамита с двумя детонаторами, соединёнными шнуром, который можно было дернуть зубами. Это взрывное устройство Рогозинникова намеревалась привести в действие в Охранном отделении, где, как она полагала, её будут допрашивать. Эксперты потом установили, что таким взрывом, произойди он, было бы разрушено всё здание.
17 октября состоялся военно-полевой суд, приговоривший террористку к смертной казни через повешенье. На следующий день приговор был приведён в исполнение.
А в Третьей московской гимназии тем временем произошла «смута».
Гимназические будни
Причину возникновения «смуты» Сергей Медведев объяснял так:
«… один из учеников нашей гимназии повесился из-за издевательского отношения к нему инспектора… Учениками была принята очень резкая резолюция, обвинявшая в смерти ученика нашего инспектора, педагогический совет гимназии и чуть ли не весь царский строй».
Под текстом резолюции подписались тридцать учащихся, и все тридцать (в том числе и Сергей Медведев) были из гимназии исключены.
Сергей Медведев:
«Володя был, конечно, в курсе всех этих событий, с большим вниманием следил за их развитием, обсуждал с нами возможные последствия для нас. Эта история вызвала сильнейший подъём наших революционных настроений и активизировала работу нашего социал-демократического кружка».
Примерно тогда же за участие в молодёжной социал-демократической организации были исключены из Первой Московской гимназии Николай Бухарин и Илья Эренбург, что тоже ошеломило многих.
Глава правительства Пётр Аркадьевич Столыпин в своём выступлении перед Государственной думой 16 ноября 1907 года объяснил жёсткость властных акций так:
«Для всех ясно, что разрушительное движение, вызванное в стране крайне левыми партиями, перешло в открытое разбойничество, разоряющее мирное население и развращающее молодое поколение. Этому движению можно противопоставить только силу (взрыв аплодисментов центра и крайне правых). Одновременно с сим, видя спасение в силе, правительство всё же находит необходимым скорейший переход к нормальному порядку… Правительство потребует внутренней дисциплины в школах, несмотря на изменившиеся условия (аплодисменты справа)».
Относились ли эти слова к гимназисту Маяковскому?
Александра Алексеевна Маяковская писала:
«Ему исполнилось четырнадцать лет.
Был конец 1907 года.
В квартире у нас была явка: встречались партийные товарищи… Всё это были старшие товарищи, профессиональные революционеры. Среди них Володя был как равный».
Сестра Людмила:
«Гимназия совершенно не удовлетворяла Володю, он её перерос и решил из неё уйти. Конечно, в то время у нас были опасения, что Володя останется даже без среднего образования, и что это отразится на всей его жизни».
Да что там гимназия! Даже своей одеждой Маяковский выделялся среди одноклассников. Его мать писала:
«Володя не носил гимназической формы, а ходил в длинном пальто и папахе, которые дал ему товарищ».
А уж учёба была ему и вовсе не по нутру. Ведь рядом с ним разворачивались дела чрезвычайно необыкновенные. Сергей Медведев свидетельствует:
«Вскоре после исключения из гимназии я и Гзовский познакомились с некой товарищем Наташей и через неё включились в партийную работу».
К их работе подключился и Маяковский. Сергей Медведев поражался тому, как здорово разбирался он в содержании нелегальной литературы – к примеру, брошюры «Марксистский календарь»:
«Память у него была совершенно исключительная. Все статистические данные, которые там приводились, он знал назубок, и, когда нам, пропагандистам, требовалась цифра, он моментально её подсказывал».
Начинающие юные подпольщики стали общаться с рабочей массой, посещать сходки и массовки. Об этих тайных и полутайных мероприятиях жандармский офицер Александр Спиридович писал:
«Сходки происходили обычно на квартирах, но с наступлением тёплого времени устраивались массовки. За городом, где-либо в лесу, собирались, как на прогулку, сорганизованные рабочие. Выступали ораторы. Раздавались призывы к пролетариату: бороться с буржуазией, победа над капиталом, диктатура пролетариата – вот цель борьбы. Великий Маркс сказал…»
Подобная «партийная работа» увлекла Маяковского своей романтичностью, от которой захватывало дух. Однако опасность остаться неучем тоже была вполне реальной – ведь выполнение партийных поручений поглощало такую уйму времени, что на опостылевшую учёбу его просто не оставалось.
Реакция властей
В Москве тем временем произошёл очередной террористический акт. На этот раз покушались на жизнь генерал-губернатора Москвы Сергея Константиновича Гершельмана. 21 ноября он выезжал в санях со своим адъютантом князем Оболенским, направляясь в Лефортовский военный лазарет, который отмечал 200-летие. Владимир Джунковский писал:
