Имбер Де Сент-Аман - Жозефина
11. С наступлением ночи огни осветят пирамиду и алтарь Отечества, оркестры, расположившись вокруг, будут исполнять патриотическую музыку».
Не только у солдат своей армии, но и у итальянцев Бонапарт развивал вкус к оружию и телесным упражнениям. Миланское население было «перевоспитано». Все было изменено: общественный дух, обычаи, воспитание, игры детей, обучение в школах, салонная жизнь. В театре больше не представляли итальянца, побитого немецким матадором. Теперь итальянец побивал и изгонял немца. Военная выправка, воинственный характер — вот то, что покоряло женщин. На место церковных песнопений и любовных серенад заступили военные марши. Итак, праздник 14 июля наэлектризовал миланское население.
Бонапарт нигде не испытывал столько счастья и гордости, как среди своих солдат. Они напоминали ему о славных делах. Он сказал Лонато: «Я спокоен, храбрый 32-й тут». И как некую награду, солдаты 32-го полка испросили, чтобы на их знаменах были вышиты эти простые слова. Составляя отчет о сражении при Фаворите, он написал: «Устрашающий 57-й», и отмеченный таким образом за пролитую кровь храбрый 57-й захотел называться впредь «Устрашающим».
Праздник 14 июля воспламенил гордость и ярость армии. Он вылился в великую демонстрацию против роялизма. На сторонах высокой пирамиды были начертаны имена офицеров и солдат дивизионов, убитых на полях сражений, начиная с боя при Монтенотте. Эта достопамятная пирамида возвышалась посреди Марсова поля, украшенная всеми атрибутами, представлявшими победы армии, а также эмблемами свободы, единственной и неделимой Французской республики и Конституции III года. После всевозможных маневров войска, разделившись на батареи, построились в каре вокруг пирамиды. Прошли приветствуемые войсками ветераны и раненые. На поле били в барабаны, раздавались артиллерийские залпы. После этого генерал провел смотр. Оказавшись перед карабинерами 11-го пехотного полка, он сказал: «Бравые карабинеры, мне очень приятно видеть вас, вы одни стоите трех тысяч человек». Перед 13-м полком из гарнизона Вероны он воскликнул: «Бравые солдаты, перед вашим взором — имена товарищей, убитых на ваших глазах в Вероне, их семьи должны быть удовлетворены, тираны уничтожены вместе с тиранией». Затем прибыли принять знамена офицерские корпуса каждого полка. «Граждане, — воскликнул главнокомандующий, — пусть эти знамена всегда будут с нами на пути к свободе и победе!» Во время прохождения маршем капрал 9-го полка приблизился к Бонапарту и произнес: «Генерал, ты спас Францию. Твои дети, осчастливленные принадлежностью к этой непобедимой армии, заслонят тебя своими телами. Спасай Республику! Пусть сто тысяч солдат, что составляют эту армию, сомкнут ряды для защиты свободы!». Слезы текли по лицу этого мужественного воина.
Понятен энтузиазм героев, покрытых шрамами и лаврами и испытывающих естественную гордость за самих себя, за свое мужество и за свои победы, и, конечно же, они возмущены и раздражены сарказмом, который некоторые французы без зазрения совести проявляли по отношению к этой славе, стольким жертвам, такому бескорыстию, стольким чудесам храбрости. Возбужденных запахом пороха, наэлектризованных и вдохновленных республиканскими заявлениями и лозунгами своего генерала, которые они приветствовали с воинственным пылом и неистовыми аплодисментами, грандиозным спектаклем, который происходил у них на глазах, бряцаньем оружия, видом знамен, артиллерийскими залпами, фанфарами, барабанным боем, патриотической музыкой, в этот жаркий день 14 июля солдат Бонапарта охватил приступ ярости против богохульников, которых они обвиняли в поношении свободы и славы.
Вечером Бонапарт дал обед офицерам и ветеранам. Вот тост, который он произнес: «За маны[14] храброго Стенжела, погибшего на полях сражения при Мондови, Ла Гарпа, погибшего при Фомбио, Дюбуа, погибшего в сражении при Ровередо, и всех павших смертью храбрых при защите свободы! Пусть их души всегда будут с нами! Они предупредят о кознях врагов отечества». Тост генерала Бертье: «За Конституцию III года и за исполнительную Директорию Французской республики! Пусть она своей твердостью будет достойна армий и высокого предназначения Республики и пусть она уничтожит всех контрреволюционеров, которые уже больше не скрываются!» Звучала патриотическая музыка. Тост одного покрытого шрамами безрукого ветерана: «За новую эмиграцию эмигрантов!» Тост генерала Ланнеса, пришедшего с тремя ранами, полученными в сражении при Арколе: «За уничтожение клуба Клиши! Подлецы! Они хотят еще революций. Пусть кровь патриотов, убитых по их приказу, падет на них!». Музыка зазвучала громче.
Днем все дивизионы итальянской армии подписали обращения, которые были затем отправлены Директории Бонапартом и появились в «Мониторе» 12 августа.
Обращение дивизиона Массена: «Разве на парижском пути столько же препятствий, сколько на венском? Нет. Он будет открыт республиканцами, остающимися верными свободе. Мы защитим ее, и наши враги погибнут».
Текст составленный дивизионом Ожеро: «Заговорщики, неужели это правда, вы хотите войны? Злодеи, у вас она будет, вы ее получите… Вы хитры, коварны, вероломны, но более всего вы глупы, и чтобы побить вас, у нас хватит стойкости, доблести, смелости, и у нас есть память о наших победах и несгибаемая воля к свободе. А вы, презренные орудия происков ваших хозяев, вы, кто в своем исступлении осмелились посчитать себя силой, являетесь лишь пресмыкающимися! Вы, кто вынудил нас совершить преступление, сохранив вам собственность, отведя от ваших стен бич войны, спасая отчизну, вы, наконец, кто пошел на низость, оскорбления и убийства! Будете убиты, как вы убили защитников Республики, трепещите! От Адиджа до Рейна и Сены лишь только шаг, трепещите! Вы боитесь за свои графства, но судьбы их — на кончиках наших штыков».
Обращение дивизиона Бернадотта: «Кажется, республиканская Конституция под угрозой. Нашим чувствительным и благородным душам претит верить в это. Но если это правда, скажите! Еще есть те самые руки, что обеспечили национальную независимость, те самые вожди, что вели фаланги. Понурив головы, вы испытываете лишь желание вычеркнуть заговорщиков из списка живых».
Слова дивизиона Серурьера: «Скажите, граждане директоры, скажите, и тотчас же негодяи, оскверняющие землю свободы, прекратят существовать. Чтобы их уничтожить, вам достаточно будет лишь выделить отряды вооруженных братьев из всех наших армий. Мы хотим разделить с ними честь очистить Францию от ее самых жестоких врагов».
Обращение дивизиона Жуберта: «Что же! Презренный Капет шесть лет мотается со своим позором из государства в государство, постоянно прогоняемый нашими революционными фалангами, и лелеет надежду подчинить их себе! Если это поползновение оскорбительно для любого гражданина, воспылавшего однажды любовью к отечеству, насколько оно невыносимо для старых солдат Республики!»
