Виталий Радченко - Байки деда Игната
И как-то раз довелось ему в паре с одним, может офицером, а может, и простым связником отправиться к нашему соглядатаю-черкесу из ближнего к Анапе аулу. По словам деда Игната, тот азият в юных годах был у нас в аманатах (заложниках), знал по-русски, сочувствовал России и, видать, не любил турок. А может, по привычке уважал «урусов» и за небольшую мзду, а то и вовсе «за так» сообщал нашему командованию, что они, те турки, замышляют, что для тех замышлений делают, и сколько у них есть чего — «аскеров», то есть солдат, пушек и прочего армейского боевого и кормового припасу.
Сакля его стояла опричь аула, в густом подлеске, так что спустившись с горы, наши посланцы попали прямо к нему на баз. Черкес провел их в кунацкую (по-нашему — гостевую) пристройку, накормил и рассказал старшому, что знал такого полезного для представителя «белого царя». А когда получил мешочек с серебряными монетами, то так вдохновился, что предложил гостям завтра же с утра поехать в Анапу и поглядеть самим на ту крепость, тем более, что турки ее в последнее время сильно укрепили.
Правда, не в саму Анапу, туда по случаю войны посторонних не пускали, а на торжище у главных ворот — оттуда, уверял черкес, все равно все видно. Оказывается, его родич, а также кто-то из хороших друзей-кунаков служили в Серебряных воротах крепости. Те ворота так назывались потому, что через них шла дорога к «Серебряным ключам», откуда жители и гарнизон возили себе воду особенно чистую и сладкую. Ворота те не сохранились, а дорога к ключам — теперь обычная анапская улица, так и называется — «Серебряная» (сейчас — улица Ивана Голубца). Но это так, к слову…
Так вот, те Серебряные ворота с началом войны были завалены камнем, а привратников перевели на усиление охраны основного прохода в крепость — башню, выходящую к Бугур-реке. И как раз завтра, в базарный день, тот родич с утра будет дежурить там, не один, конечно, но это не имеет значения — черкес передаст ему бурдюк с бузой, до которой тот большой охотник, и все будет, как надо… Родич расскажет последние новости, потому как они, привратники, знают все…
Старшой «чжеркотал» по-черкесски, а Касьяна, знавшего тогда по-азиятски, может, с десяток слов, решили в случае чего выдать за немого, что для него, большого любителя поговорить-побалакать, было немалым испытанием. Оба «уруса» давно не брились, черкес дал им по старой лохматой папахе, чего-то из поношенной одежки, так что вид они приобрели вполне подходящий. И чуть свет, загрузив арбу просом, чем-то еще на продажу, они подались на анапское торжище.
Нам сейчас трудно судить, насколько обоснованно рисковали друзья-товарищи в то далекое от нас утро, не знаем мы и деталей той поездки, что там было и как, а только Касьян со своим напарником побывали у самых ворот турецкой крепости, и можно только предполагать и думать, что они увидели, про что узнали. Думать хорошо, а догадываться лучше…
А вот одну подробность того анапского рынка-базара память предков сохранила: Касьян впервые увидел там знаменитого шейха Мансура[10], с которым судьба его впоследствии крепко столкнула. Шейх, как объяснил дед Игнат, если по-нашему, это как бы старший среди мусульманских мулл-попов. Ну, может, архиерей или что-то в этом роде. А встреча с попом, если это даже и не наш поп, а басурманский, а тем более еще и шейх, никогда к добру не приводила.
Мансур славился как рьяный недруг, если не сказать хуже, России и всего русского, и к тому же он, считали азияты, был еще и пророком. Так что каждое его слово воспринималось как откровение Аллаха… Ясное дело, когда человек много говорит, глядишь, где-то что-то и угадает, а Мансур «балакав» много и горячо. Вот и в тот день он, восседая на коне, говорил, если не сказать — кричал, громко и яростно. Как пересказал Касьяну его напарник, Мансур призывал к смертельной схватке с «гяурами». Он уверял, что русские скоро будут здесь, под Анапой, потому что «Гуд-паша» уже «перелез» через Кубань. «Гуд-пашой» он называл русского генерала Гудовича[11].
Потрясая выхваченным из-за пояса ятаганом, шейх уверял слушателей, что турецкий султан не оставит Анапу в беде, и чем быстрее гяуры-урусы придут сюда, тем быстрее их покарает Аллах…
Он, тот басурманский архиерей, был совершенно не похож на обычного муллу или молчальника-монаха. Нет, в обличье неистового и крикливого шейха пребывал настоящий абрек, а может — и сам сатана.
В общем, та вылазка наших разведчиков закончилась вполне благополучно и, по словам деда Игната, начальство было ими довольно. А недели через две Касьян попал в казачий отряд, направленный, вкупе с прибывшими из Крыма войсками под Анапу, на помощь генералу Гудовичу, который по приказу самого светлейшего князя Потемкина (приписного казака Кущевского куреня Грицька Нэчёсы) осадил эту турецкую крепость.
Как заноза в глазу торчала та фортеция на краю земель дружественных и враждебных России горских племен северо-восточного Причерноморья. Через Анапу из Турции морем везли оружие и всякие припасы для воинственных племен этого края, отсюда и турками раздувался огонь беспощадной и кровопролитной войны с «неверными урусами», отсюда же в Турцию и другие страны Востока уходили корабли с захваченными и проданными в рабство людьми. Немалую долю «живого товара» составляли молодые женщины, которыми заполнялись гаремы восточной знати. Анапская крепость была, пожалуй, последней в этих местах столицей работорговли. Нам сейчас трудно это понять, но такая «коммерция» в те времена была делом обычным. Крымская татарка, когда хотела подчеркнуть свое достоинство и независимость, могла в запальчивости крикнуть мужу: «Ты меня не в Анапе купил!» — я, мол, тебе не рабыня…
Между русскими и турками за Анапу шла долгая свара, крепость переходила из рук в руки, пока окончательно не вошла в состав империи «Белого царя». И одним из славных, хотя и очень кровавых эпизодов той борьбы и перемоги была осада и взятие крепости Анапы войсками генерала Ивана Гудовича летом 1791 года.
Глубокой ночью русские со всеми предосторожностями, «крадькома» (украдкой) подошли вплотную к крепости и перед рассветом под гром артиллерийской канонады пошли на штурм. Отряд, в котором был Касьян, двинулся к бастиону, прикрывавшему главные ворота.
Переправившись через Бугур, касьяновы соотрядники нарвались в темноте на заграждение и были остановлены. Но подмогнули левые соседи, и наши потеснили турок, а потом по наведенным теми соседями мосткам через ров вломились в город через пробитые пушкарями бреши и осыпи. Вот что значит воинская взаимовыручка и радение за общее дело. Гуртом, как говорят, и батьку побить легче…
