Александр Фомин - 10 гениев науки
Причиной шифровки сообщений были вовсе не крамольные мысли, высказанные в нем. Галилей часто пользовался таким способом для обеспечения приоритета своих открытий и изобретений.
Наконец, в конце 1610 года ученый сделал еще одно грандиозное открытие: обнаружил солнечные пятна и по их перемещению установил, что Солнце вращается вокруг своей оси. Это также не укладывалось в представления о мире Аристотеля и сторонников его идей. Но открытие солнечных пятен сыграло с Галилеем злую шутку и принесло не славу первооткрывателя, а многочисленные бедствия. Дело в том, что ученый не сразу описал это открытие. Но, находясь в Риме в марте — июне 1611 года, он демонстрировал солнечные пятна (подробнее об этой поездке мы расскажем чуть ниже). В январе 1612 года иезуит Шейн ер выпустил работу, в которой утверждал, что в марте 1611 года он сам наблюдал солнечные пятна. Между Шейнером и Галилеем возникла ожесточенная дискуссия по этому вопросу. Иезуит, сторонник аристотелевой модели мира, считал, что пятна — какие-то тела, проходящие между Солнцем и Землей. Галилей же утверждал, что пятна находятся на поверхности Солнца или в его атмосфере.
Проигрывая в полемике, иезуит решил действовать другим способом, которым, к сожалению, пользовались нечистоплотные ученые во все времена. Он начал писать доносы на своего оппонента и в конце концов стал одним из инициаторов процесса инквизиции над Галилеем. Но до этого печально момента в истории науки еще больше двадцати лет. Сейчас же наш герой находится в зените научной славы, и кажется, что карьера его складывается более чем благополучно.
Как видим, к этому времени Галилей уже вполне убедился в несостоятельности астрономических взглядов Аристотеля и птолемеевой системы мира. Он видел, что дальнейшее развитие астрономии возможно только в рамках гелиоцентрической модели. Кроме того, признание такой идеи могло бы принести славу и почести ученым, стоящим у ее основания. Галилей прекрасно понимал все это. Но первым делом нужно было получить признание со стороны католической церкви. Без этого любая, даже самая стройная научная теория могла превратиться в опасное вольнодумие, противоречащее христианской вере. В марте 1611 года Галилей отправился в Рим. Эту поездку организовал Козимо II. Он снабдил ученого деньгами, рекомендательными письмами, даже носильщиками с носилками. Конечно, великий герцог питал к Галилею самые теплые чувства. Но надо сказать, что одной из главных задач поездки в Рим Козимо считал признание со стороны римских астрономов «светил Медичи».
В Риме Галилея ждал удивительно теплый прием. Он посетил кардинала Франческо Мариа дель Монте и затем направился к астрономам-иезуитам Римской коллегии. Выяснилось, что иезуиты, получив известие об открытиях Галилея, уже занимаются наблюдением спутников Юпитера и пытаются найти закономерности в их движении. В течение месяца Галилей посещал влиятельных представителей духовенства. Кардинал Беллармино, глава инквизиции, послал ученым Римской коллегии официальный запрос:
«Преподобнейшие отцы!
Я знаю, что ваши преподобия осведомлены о новых небесных наблюдениях одного отличного математика, произведенных при помощи инструмента, называемого трубой или окуляром. Я также видел с помощью этого инструмента некоторые очень удивительные вещи, наблюдая Луну и Венеру. Поэтому я хочу, чтобы вы доставили мне удовольствие, высказав откровенно ваше мнение о следующих вещах <…> [Далее идет подробное перечисление астрономических открытий Галилея].
Я хочу это знать потому, что слышу различные мнения на этот счет, ваши же преподобия, изощренные в математических науках, легко смогут сказать мне, прочно ли обоснованы эти новые открытия или же они обманчивы и ложны. Если вам угодно, вы можете ответить на этом же листе.
Квартира, 19 апреля 1611 года
Ваших преподобий брат во Христе
Роберто кардинал Беллармино».
Уже 25 апреля иезуиты отправили Беллармино ответ, в котором подтверждали все открытия Галилея.
Между тем Галилей чувствовал себя триумфатором в Риме. В его честь были устроены торжества, на которых присутствовали многие аристократы и представители высшего духовенства. Галилей даже удостоился аудиенции у Папы Римского. Таким образом, он вращался в самых высоких кругах и получал восторженные отзывы. Например, кардинал дель Монте писал Козимо: «.если бы мы еще жили в древней Римской республике, то на Капитолии ему несомненно воздвигли бы колонну в честь его великолепных трудов».
В день, когда астрономы иезуитской коллегии отправили свой вердикт Беллармино, Галилея в торжественной обстановке приняли в «академию рысеглазых», римское общество естествоиспытателей, основанное князем Чези.
Ученый не знал, что во время его пребывания в Риме состоялось секретное заседание конгрегации святой инквизиции, на котором обсуждался вопрос о Галилее и его связях. Дело в том, что в Венеции ученый был знаком и даже дружен с неким Чезаре Кремонино, одним из инициаторов изгнания из Венецианской республики иезуитов. Незадолго до приезда Галилея в Рим Кремонино был обвинен в безбожии, но Венеция отказалась выдать его. Верхушка инквизиции приняла решение проверить, не встречалось ли имя Галилея в процессе над Чезаре Кремонино. К счастью для Галилея, он не был замечен в неосторожных высказываниях на политические или религиозные темы, но сам факт его знакомства с Кремонино был очевиден.
Тем не менее, половина дела была сделана: открытия Галилея признала церковь, а сам он не вызвал гнева католической верхушки. Но оставалось наиболее важная и сложная задача: подвести под эти открытия теоретическую базу. Скорее всего, к счастью для себя, ученый не стал делать этого сразу.
Вскоре после возвращения Галилея во Флоренцию, Козимо принимал высоких гостей. Тосканского герцога посетили двое кардиналов. В программу приема гостей по инициативе герцога вошел и научный диспут, темой которого стал спор о плавании тел. Точки зрения, которые отстаивали участники дискуссии, появились еще в античности. Одна из них принадлежала Аристотелю, который считал, что тела плавают или тонут в зависимости от их формы. Вторая основывалась на законе Архимеда. Согласно этой точке зрения, тела плавают, если вытесняют количество воды большего веса, чем вес тела. Нужно ли говорить о том, что Галилей был сторонником второго объяснения? Результаты самого диспута нас не интересуют. Важно то, что, готовясь к спору, и после, изучая разные аспекты движения тел, погруженных в воду, Галилей серьезно подошел к этому вопросу: провел собственные исследования и эксперименты и наконец в 1612 году изложил результаты в работе «Рассуждения о телах, плавающих в воде». Во введении к этой книге Галилей также сообщил о своих астрономических наблюдениях, сделанных со времени издания «Звездного вестника». В самой книге автор очень аргументированно доказывает, что плавание тел зависит только от их удельного веса. Занимаясь днем физикой, Галилей не прекращал ночных астрономических наблюдений. Между тем полемика стала утомлять и тяготить его. Кроме того, она, так же как ранее преподавание, отнимала время, которое можно было посвятить науке. Ученый писал о полемике: «Я занимался ею с невыразимым отвращением и близок к раскаянию по поводу труда и времени, так бесплодно растраченных на полемические заметки и сочинения».
Но при этом Галилей признавал важность научных дискуссий и споров и был вынужден постоянно вступать в них. Также, возможно, оставаться в стороне от полемики ему не позволял характер, который еще студенты Пизанского университета отметили таким метким прозвищем. Этим Галилей нажил себе немало врагов. И поскольку наш герой был блистателен и практически непобедим в научных спорах, его враги иногда не гнушались наносить своему оппоненту удары ниже пояса. Первый тревожный звоночек прозвенел в конце 1612 года. Галилей получил от своего друга римского художника Чиголи такое сообщение:
«От одного моего друга, очень милого священника, весьма преданного Вам, я узнал, что группа лиц, недоброжелательно и завистливо относящихся к талантам и заслугам Вашим, собирается и совещается в доме архиепископа (Марцимедичи). В озлоблении они стараются найти способ нанести вам удар по какому-либо поводу, по вопросу ли о движении Земли или по какому-либо другому. Один из них уговаривал некоего проповедника объявить с церковной кафедры, что Вы высказываете сумасбродные мысли. Этот священник, распознав здесь злобные намерения, ответил на это предложение так, как подобает доброму христианину и священнослужителю. Я пишу Вам об этом, чтобы вы остерегались зависти и недоброжелательства этих злоумышленников, часть которых Вы знаете по их писаниям, смешным и невежественным, поэтому Вы должны примерно знать, кто эти люди».