Бэри Ковард - Оливер Кромвель
Пребывание Кромвеля в Шотландии в 1650–1651 гг. укрепило его радикальные взгляды. Главное отличие этих двух кампаний, где это касается Кромвеля, в его отношении к ирландцам и шотландцам. Он не сомневался в необходимости войны с шотландцами. В течение нескольких месяцев Палата Общин убеждала его вернуться из Ирландии для подготовки к встрече угрозы с Севера, которая стала реальной в апреле 1650 года, когда Карл Стюарт пришел к соглашению с шотландскими властями. В июне Карл прибыл в Шотландию, дав клятву верности Ковенанту, что угрожало вторжением шотландцев в Англию и началом третьей гражданской войны. Кромвель понимал: гораздо лучше вести войну «внутри другой страны, (чем в) нашей собственной»[143] и, когда Ферфакс отказался возглавить войско для превентивного удара по Шотландии, Кромвель 20 июня принял этот пост с Джоном Ламбертом и Карлом Флитвудом в качестве помощников. Все же существует небольшое основание для сомнений в его повторном заявлении, что «мы хотим и стремимся избежать крови» в Шотландии[144]. Во время первой гражданской войны он был вынужден бороться с религиозной нетерпимостью шотландцев, по признавал, что существовало «единство духа» религиозного протестанства у англичан и шотландцев. Во время второй гражданской войны он пресек вторжение шотландцев, но допускал, что некоторые шотландцы были против этого вторжения и являлись «христианами и людьми чести». Что удержало Кромвеля от карательной акции, подобной той, какую он предпринял в Дрогеде и Вексфорде, так это то, что у власти в Шотландии находились именно эти люди. Однако он приложил много усилий для пропаганды победной кампании, сулящей разгром шотландцев на поле боя. Поток широко растиражированных заявлений и писем мог дать надежду на уход шотландцев из вооруженной оппозиции, поскольку они разделяли с англичанами общее протестантское наследство. «Мы принимаем и готовы принять столько, сколько будет угодно Богу. Разве мы ваши враги, если не идем вашим путем? Что из того, что наша религия облечена в ту или иную форму?» — взывала Декларация армии из Ньюкасла в июле 1650 года словами, не многим отличными от слов декларации, посланной ирландскому духовенству шесть месяцев назад[145]. «Я умоляю вас из сострадания к Христу, подумайте: возможно, вы ошибаетесь» — с претензией на монопольное владение религиозной истиной взывал Кромвель к Шотландской Генеральной Ассамблее 3 августа 1650 года[146]. После того, как его армия пересекла границу Шотландии, он продолжал верить, что шотландцы были «людьми, чтущими имя Бога, хотя и обманутыми и — с этой точки зрения — предложили ли мы достаточно любви таким людям?»[147]. Даже после его громкой победы в Данбаре он продолжал кампанию завоевания сердец и умов шотландцев, используя теперь их поражение как доказательство божьего упрека, направленного им. «Последний полученный вами удар является следствием богохульных решений и управления», — сказал он коменданту Эдинбурга 12 сентября. «В душе мы, во имя Иисуса Христа, страстно желаем религиозной реформации в Шотландии»[148]. Он также принял участие в очных дебатах с шотландским пресвитерианскими богословами в Глазго и Эдинбурге. «Нас снова и снова отвергали, — писал он Айртону в сентябре, — однако мы все равно уверяли их, что любим их, как себя». Он продолжал надеяться, что пропагандистская кампания будет иметь успех[149].
Возможно, это помогает объяснить, почему военная деятельность Кромвеля в Шотландии иногда была (как писал С. Р. Гардинер) «прерывающейся и нерешительной»[150], что часто использовал шотландский командующий Дэвид Лесли. Обычно это опровергается ссылкой на несомненно ошеломляющую победу Кромвеля в Данбаре 3 сентября, когда его противники под руководством Лесли числено превосходили его силы в два раза, и накануне сражения Кромвель так боялся поражения, что даже подумывал отвести свои войска от Данбара морем. Однако, он опрокинул эти ожидания своего сокрушительного поражения, неожиданно взяв инициативу и проведя атаку на шотландцев рано утром 3 сентября; было убито (по его собственной оценке) 3000 шотландских солдат и взято в плен 10000. Данбар (как будет видно) оказал решающий эффект на политическую карьеру Кромвеля; однако он был не столь важным для победы Англии над Шотландией. В течение нескольких месяцев после Данбара главные военные планы Кромвеля (снова сразиться с войсками Лесли) сорвались. Подчиненный- Кромвеля Джон Ламберт имел гораздо более последовательный успех и в двух случаях спас дело Англии после ошибок Кромвеля: 2 ноября 1650 года за неудачной попыткой Кромвеля навязать бой западным ковенантам в Гамильтоне последовала победа там Ламберта через два дня, что передало западный Лаулэндс в руки англичан, и в июле 1651 года, после того как Кромвель не смог принудить к сражению шотландскую армию, Ламберт это сделал под Инверкейтингом в Файве, уничтожив 2000 и взяв в плен около 1500 человек. Как и в Ирландии, завоевание Кромвелем Шотландии во многом было обязано действиям его подчиненных и разногласиям среди противников. Совсем не ясно, планировал ли Кромвель после Инверкейтинга стратегию, которая заставила армию Лесли двинуться на юг в Англию[151]. Он, конечно, чувствовал неизбежность нападок в Палате Общин из-за совершенных им тактических ошибок. Но стратегия, если это было так, сработала. Его угрожающее движение на юг за Лесли и соединение с Джоном Ламбертом и Томасом Харисоном принесли решающую победу над Карлом II и шотландцами у Ворчестера 3 сентября 1651 года.
Можно спорить по поводу того, является ли военная репутация Кромвеля полностью заслуженной; однако не существует какой-либо информации о драматических воздействиях, оказанных на него военными победами. Они были источником оптимизма, так как он не сомневался, что победы были одержаны с божьей помощью, дававшей ему огромные преимущества. После победы в Данбаре «Оливер был движим божественным побуждением. Он так много смеялся, как будто был пьяным, и его глаза искрились воодушевлением», — сказал один свидетель[152]. «Данбар, — ликовал Кромвель, — был признаком одной из самых замечательных милостей божьих, оказанной Англии и ее народу… это невыразимая доброта Господа»[153]. Его вера в провидение возродилась. «Моя слабая вера была поддержана», — писал он в одном из редких сохранившихся писем своей жене после Данбара[154]. Сражение при Ворчестере произошло, как и в Данбаре, в его «счастливый день» 3 сентября, и это было «очень великой милостью, которую мог оказать только Он»[155]. Однако военные победы были также источником и великого динамизма Кромвеля, как и его оптимизма. Он считал необходимым оплатить Богу его благодеяния. «Как мы должны вести себя после таких милостей?» — спрашивал он преподобного Джона Коттона в Бостоне, в Новой Англии[156]. После Данбара он дал свой самый точный ответ на этот вопрос: «Мы, служащие вам, просим вас не приписывать это нам, а только Богу», — писал он спикеру Палаты Общин 4 сентября 1650 года.
