Бэри Ковард - Оливер Кромвель
С попыткой Кромвеля обеспечить консервативную поддержку новому режиму согласовывалась трудная линия, взятая им в то время, направленная против Лилберна и левеллеров, которых в течение предыдущих недель уговаривали представители армии и парламента на дискуссии в Уайтхолле, пытаясь обеспечить нейтральность левеллеров в критический период, когда армия занимала Лондон[126]. Однако это был только временный союз, и к февралю Лилберн окончательно разочаровался в новом режиме. В феврале и марте он опубликовал в двух частях «Новые цепи Англии» — ошеломляющий обвинительный акт режиму, за которые он был арестован и предстал перед Государственным Советом. Заявление Лилберна о том, что он слышал слова Кромвеля, сказанные им приятелям, членам Совета, после того, как Лилберна взяли из комнаты, происходит, конечно, из сомнительного источника, но звучит правдиво: «Я говорю вам, сэр, по-другому вы не сможете справиться с этими людьми, кроме как сломить их, или они сломят вас, — сказал якобы Кромвель. — Я снова говорю вам, вам необходимо сломить их»[127]. Эту «железную руку» Кромвеля можно также заметить в способе, с помощью которого он восстановил дисциплину в армии, когда весной вспыхнули мятежи в Лондоне, Бэнбери и Солсбери. В мае он проехался перед полками армии в Гайд-парке и в Андовере (Гэмпшир), обещая, как в Сафрон-Уолдене два года назад, «парламентскую большую заботу и боль за армию» и призывал их «объединиться и с единодушным настроением следовать за ним для подавления мятежников в армии, которые теперь называются левеллерами»[128]. Затем Кромвель и Ферфакс во время ускоренного ночного передвижения из Гэмпшира в Оксфордшир догнали мятежников из Солсбери в Берфорде, где 14 мая был расстрелян один из зачинщиков. Целью Кромвеля было обеспечить консервативную поддержку для новой республики, и его усилия поставить под контроль «буйных людей» в армии и за ее пределами были разработаны, частично, чтобы осуществить это. Как и руководители других режимов в прошлом и в менее отдаленные времена, Кромвель также видел в кампаниях против внешних угроз средство достижения популярности в стране. Перспектива быть «подчиненными королевству Шотландии и королевству Ирландии, за восстановление короля», считал он, должна испугать даже тех, кто выступал в пользу договора с королем. «Это разбудит всех англичан, — сказал он в марте 1649 года, — которые, вероятно, довольно готовы к тому, что он (Карл II) придет по соглашению, но не к тому, что он придет из Ирландии или Шотландии»[129].
До его отъезда в Ирландию консерватизм Кромвеля был гораздо очевиднее, чем его готовность продолжать реформацию; создавалась даже видимость того, что, останься он в Вестминстере, он, возможно, был бы соблазнен «охвостьем», переметнулся к консерваторам и отказался от надежд на реформацию. Главное значение его последней военной кампании между августом 1649 года и сентябрем 1651 года в Ирландии и Шотландии, состоит в том, что это отвело его от искушений и снова подчинило радикальным требованиям армии и Бога. 15 марта Кромвеля назначили командующим ирландской экспедиции. Он в течение двух недель перед принятием должности колебался и откладывал отправление в Ирландию с экспедиционным войском до августа, пока не уверился, что его армия хорошо снабжена. Эта задержка не была вызвана какими-либо сомнениями в необходимости борьбы с ирландцами. «Если ничего не будет сделано, — сказал он в марте, — наши интересы не только будут вырваны там с корнем, но в очень короткий срок чужие войска окажутся в Англии и приведут нас здесь к беде. Я скорее подчинюсь роялистским интересам, чем интересам шотландцев, так как думаю, что из всего — это самое опасное. Если они смогут продолжить, они сделают это, самые плохие люди на земле; их известная на весь мир грубость может быть свойственна только папистам»[130].
Как будет видно, на деле отношение Кромвеля к шотландским противникам Английской республики было гораздо менее враждебным, и борьба с ними тревожила его совесть. У него не было таких проблем, когда он уехал в Ирландию. Кромвель сформировал для себя образ ирландца, как и многие английские протестанты 40-х годов, и его мнение об ирландском восстании в 1641 году как о резне католиками невинных протестантов не изменилось. В марте 1647 года он предложил 1000 фунтов стерлингов, предоставленные ему парламентом, для поддержки войны против Ирландии, и его письма и речи до конца жизни отражали убежденность, что во многих бедах виноваты ирландцы-католики, превратившие мирную и процветающую страну в «кровоточащую нацию»[131]. Большинство его откровенных высказываний об ирландцах было опубликовано в Декларации ирландскому католическому духовенству в январе 1650 года: «Вы без всяких причин подвергли Англию самой неслыханной и самой варварской резне (не взирая на пол и возраст), которая когда-либо случалась на этой земле. И во времена, когда Ирландия находилась в полном мире… Вы — часть Антихриста, царство которого, как ясно сказано в Священном писании, должно лежать в крови… и вскоре все вы должны будете пить кровь; даже остатки в чаше гнева и ярости Бога будут влиты в вас»[132].
Неудивительно, что способы ведения Кромвелем войны в шотландской и ирландской кампаниях существенно разнились. Жестокое отношение его войск в Ирландии было одинаково к солдатам и к мирным жителям — за которое он лично был ответствен во время первого боя в этой войне, осады Дрогеды (3-10 сентября 1649 г.), и которое он санкционировал при осаде Вексфорда (2-10 октября 1649). Оно не было удивительным в контексте жестокостей и насилий, творимых европейскими армиями в Тридцатилетней войне или другими командующими в Ирландии. Но никогда до этого Кромвель не инициировал и не одобрял резни, как ту, которую совершили его войска в Дрогеде и Вексфорде. Только в Вексфорде было убито по крайней мере 2000 человек, включая мирных жителей. Как было сказано выше, Кромвель определил лидеров оппозиции армии в Англии и Уэльсе в 1648 году как военных преступников, но в Ирландии он, казалось, считал всех противниками английской республики (включая мирных жителей и ирландских союзников — английских протестантов, а также ирландских солдат-католиков), вовлеченными в преступления. Комендант Дрогеды сэр Артур Эстон был англичанином (Эстон был роялистским комендантом Ридинга в Оксфорде во время первой гражданской войны), и большинство солдат гарнизона были англичанами, но в их смерти и в смерти жителей города Кромвель увидел «справедливый приговор Бога тем варварским негодяям, которые обагрили свои руки в таком огромном количестве невинной крови»[133]. Резня и грабеж, совершенные его войсками после захвата Вексфорда, имели место, как он считал (хотя он и не приказывал этого), потому что «Бог не хотел, чтобы так случилось, но по неожиданному провидению, в Его справедливом правосудии, на них пал надлежащий приговор, в силу которого они стали жертвами солдат, и их кровь была ответом на жестокости, которые они проявили по отношению ко многим бедным протестантам»[134].
