Шокирующая музыка - Лоуренс Кристофер

Постоянный шум в ушах мучил Бетховена на протяжении последующих двенадцати лет. К 1815 году он практически оглох, и друзьям приходилось «беседовать» с ним, делая записи в разговорных тетрадях. Когда в 1824 году состоялась премьера Девятой симфонии, композитор не подозревал о восторженном приеме публики и вынужден был повернуться, чтобы принять аплодисменты.

Люди, которых вы считаете недостойными, в конце концов получают всё

В то время когда композиторы начинали работать без костылей аристократической щедрости, Бетховен одним из первых заявил, что сословная принадлежность должна быть подчинена таланту. Он был образцом зарождающегося романтического идеала художника-героя. Даже когда австрийский князь Карл Лихновский предлагал Бетховену поддержку и возможности для выступлений, композитор надменно напомнил своему благодетелю в письме 1806 года, что «…тем, кем являюсь я, я обязан самому себе. Князей существует, и будет существовать тысячи, Бетховен же только один».

Вы не имеете успеха у женщин

Слабослышащий представитель низших слоев общества не стал холостяком года Вены, в то время как конкуренцию составляли самые родовитые фамилии; кроме того, характер Бетховена не позволял жить с ним даже друзьям мужского пола. Несомненно, он отчаянно хотел найти себе спутницу жизни: его единственная опера «Фиделио» (1805) буквально воспевает супружескую любовь.

Но женщины, которых он хотел, не хотели его или были не в том положении, чтобы мочь его заполучить. По крайней мере, одна из них была уже замужем и, скорее всего, являлась адресатом знаменитого письма Бетховена к «Бессмертной возлюбленной» от 1812 года, найденного среди его бумаг после смерти. Это печальный переломный момент в жизни композитора, как и в жизни любого человека: момент, когда человек осознает или решает, что нет никакой вероятности полной взаимности. Неудивительно, что Бетховен погрузился в депрессию и практически ничего не писал в течение многих лет, прежде чем решил (как и в случае с глухотой), что искусство снова должно заполнить пустоту. В 1816 году он записал в своем дневнике: «Ты уже не можешь жить для себя, ты должен жить только для других, нет больше счастья для тебя нигде, кроме как в искусстве твоем. О господи, помоги мне одолеть самого себя».

Тот, кем вы восхищаетесь, вас подводит

Бетховен был большим поклонником Наполеона и сторонником кампании генерала за создание Французской республики. Когда в 1803 году он начал работу над Третьей симфонией, она носила название «Буонапарте». Это эпическое произведение стало самой длинной симфонией, написанной к тому времени. Оно разрушает множество музыкальных условностей, вырываясь из рамок, как мазки на многих картинах Ван Гога.

В мае 1804 года малорослый Наполеон уступил своим значительно более высоким устремлениям и провозгласил себя императором. Бетховен был взбешен этой новостью: его герой-освободитель превратился в очередного властолюбивого тирана. Он взял в руки партитуру новой симфонии и вычеркнул название «Бонапарт» с такой силой, что перо разорвало бумагу. В итоге она была опубликована как «Героическая» симфония и имела подзаголовок «Сочинена в честь памяти о великом человеке».

Ваш брат занимается любовью с сестрой жены своего квартиранта

Подозреваю, что в этой ситуации есть элемент главы 3. Если это не происходит с вами из-за бесчувственной капризности судьбы, то есть много причин для обиды, особенно если вам кажется, что это происходит с кем-то другим. В данном случае это превратило Бетховена в назойливого ханжу.

Узнав в 1812 году, что его младший брат-холостяк Иоганн развлекается в постели с легкодоступной женщиной, композитор поспешил в Линц, чтобы прекратить интрижку. Он нагрубил брату, который, предположительно, посоветовал ему не лезть не в свое дело. Затем Бетховен обратился к местному епископу, гражданским властям и, наконец, в полицейский участок с требованием выгнать женщину из города. Иоганн уладил дело, сделав любовницу своей женой. Уязвленный «выкрутасами» брата, Людвиг уехал в Вену. В это время он писал Восьмую симфонию, пожалуй, самую легкомысленную из всей серии.

Обслуживание в ресторане отвратительное

Что бы вы сделали, если бы в ресторане вам принесли не то блюдо? Приняли бы его в любом случае или вежливо обратили бы на это внимание официанта и попросили бы заменить тарелку? Бетховен не сделал ни того, ни другого; когда в венской таверне «Лебедь» ему ошибочно подали тушеную говядину – композитор вывалил свой обед на голову официанта.

Ты не можешь быть родителем и опекун из тебя тоже не очень

Не удовлетворившись ролью брата из ада, Бетховен показал себя не менее одаренным шурином и дядей, когда в 1815 году внезапно умер его второй брат, оставив девятилетнего сына Карла. Дядя Людвиг решил, что он должен стать опекуном ребенка, и в течение пяти лет вел судебную тяжбу с матерью Карла за единоличную опеку, обвиняя ее в различных растратах, проституции и воровстве. Шквал клеветы подействовал, и в 1820 году дело было решено в пользу Бетховена. Наконец-то появилась возможность семейной жизни, в которой до этого было отказано. Но великий композитор не может быть хорош во всём, и в случае Людвига одним из его неудачных навыков стало суррогатное отцовство. В 1826 году племянник Карл выстрелил из двух пистолетов себе в голову при неудачной попытке самоубийства, после чего был возвращен на попечение матери.

Хочется хорошенько напиться, а всё, что ты получаешь, – это лекарство

В то время как Бетховен осваивал новые музыкальные территории в своей поздней серии шедевров – последних фортепианных сонатах, Девятой симфонии и последних струнных квартетах, его повседневная жизнь становилась всё более беспорядочной. За годы жизни в Вене он более сорока раз менял жилье и был заклятым врагом десятков домашних слуг, которые становились жертвами его вспыльчивости и неряшливости; друзья иногда были вынуждены менять на нем одежду, пока он спал. Под таким давлением должны были появиться трещины, и они появились: Бетховен пил так много, что к пятидесяти годам у него начала отказывать печень. Он умер 26 марта 1827 года от цирроза. В последние недели жизни он был счастлив, когда один из лечащих врачей прописал ему алкогольный пунш со льдом в качестве снотворного. Бетховен принял лекарство с таким энтузиазмом, что это ускорило его конец.

Это лишь малая часть истории Бетховена. Как и любая выжимка из всего плохого за пятьдесят шесть лет, она не может не стать мрачным чтивом; гораздо более угрюмым, чем незначительные раздражения, которые мы все переживаем и которых часто оказывается достаточно, чтобы остановить большинство из нас на полпути. Естественно думать, что разогнаться до далекой манящей вперед морковки жизненной цели невозможно, когда на пути постоянно возникает столько мелких препятствий. Они напоминают нам, что наша жизнь – обычная.

Экстраординарная личность, каким был Бетховен, нашла бы некоторые из удобств «обыденности» в стиле бидермейер обнадеживающими. Вместо этого его творчество сходило на нет годами, пока его одолевала депрессия или покоя не давали мысли о мелочах повседневной жизни: например, судебные тяжбы по поводу опеки над племянником. Венцом всего этого было ощущение себя чужаком, изоляция, навязанная глухотой, и, вероятно, огромное одиночество. Если смотреть со стороны, то он не слишком хорошо справлялся с этим. Неудивительно, что он хотел вцепиться в горло Судьбе.

Каждая жизнь обычна в том смысле, что все мы получаем удары ниже пояса от темного ублюдка по ту сторону ринга. Однако следование предложенной Бетховеном тактике «нападать на противника» не гарантирует победы; его особое преимущество заключалось в использовании музыки в качестве тупого инструмента, чтобы пробиться к некой универсальной истине. Его музыкальные блокноты хранят шрамы битв. Большая часть его работ не вылилась на страницу в готовом виде, а была высечена в окончательной форме путем отбрасывания, доработки, вычеркивания и переработки идей. Если в Бетховене и есть что-то сверхчеловеческое, так это ощущение затраченных усилий.