Лучано Паваротти - Мой мир
Во время подготовки к выступлению у каждого из нас было убежище: Тибор предоставил каждому большой трейлер — в сущности, отдельный домик. У него тоже был свой трейлер. Он поставил их кругом, и в центре получился «дворик», покрытый искусственным дерном. Трейлеры находились на порядочном расстоянии от эстрады, поэтому он каждого обеспечил картом, применяемым при игре в гольф.
Наступил день концерта. Пора было отправляться на стадион. Нас предупредили, что попасть на стадион «Доджер» будет затруднительно из-за уличных пробок. Поэтому мы прибыли туда за три часа до начала и ожидали в трейлерах, стараясь побороть волнение. Многие проходили мимо наших «гримуборных», и мы знали, что происходит на стадионе. Сообщили, что приехали Фрэнк Синатра с женой — почти на час раньше — и они уже заняли свои места. В ряду для VIP видели Джина Келли, Боба Хоупа и Грегори Пека. Среди зрителей находились бывший президент Джордж Буш с супругой, а также Генри Киссинджер. Заглядывавшие ко мне люди рассказали, что видели Арнольда Шварценеггера, Тома Круза и Вупи Голдберг.
Айзек Перлеман, комментировавший концерт для Пи-би-эс, забежал пожелать мне удачи. Перед концертом журналисты со всего мира хотели взять у меня интервью. Многие знакомые, с которыми свела меня жизнь в последние тридцать лет, стремились пожелать мне успеха. Вся эта суматоха происходила рядом, а я сидел и думал только об одном — чтобы концерт прошел удачно и чтобы я хорошо спел.
Пора было принимать душ, надевать фрак, белый жилет, галстук. Мое волнение достигло апогея, когда раздался телефонный звонок и мне сообщили, что мой старый приятель Паночия и его жена уже у входа на стадион обнаружили, что оставили билеты в гостинице которая находилась в Беверли-Хиллз, в противоположном от стадиона «Доджер» конце Лос-Анджелеса. Они уже не успевали съездить за билетами, некого даже было попросить привезти их из гостиницы. Как это было некстати!..
По временному телефону было сложно выяснить, кому надо звонить, чтобы их пропустили на стадион. К тому же мы не знали, где их места. Эти мои друзья специально прилетели из Модены на концерт, я все для них организовал, включая хорошие места. А что делает Паночия? Забывает билеты в гостинице! Николетта начала куда-то названивать. Наконец проблему решили. Я же был готов его убить…
Через несколько минут прибежала Николетта и сообщила, что все оркестранты встали в очередь в ларек за сувенирами, продажу которых организовал Тибор. Там были футболки, кофейные кружки, даже подушки для сидений — всё с названием «Анкор», нашими именами, датой и местом проведения концерта. Николетта очень удивилась, увидев музыкантов из филармонии, стоящих вместе со своими инструментами в очереди за сувенирами.
Концерт передавался по телевидению и должен был начаться минута в минуту. Стадион был полон, пора было начинать. Зубин поправил галстук, выглянул, увидел огромное скопление народа, повернулся к нам и сказал: «Здесь сегодня такая приятная атмосфера — как на концерте камерной музыки».
Я вышел на сцену, чтобы исполнить первую арию. Не могу передать своих ощущений: ведь знал, что благодаря телевидению мы поем для всего мира, но, когда увидел это людское море, мне показалось, что на стадионе «Доджер» собрались зрители со всего света. На следующий день газеты писали, что было пятьдесят шесть тысяч зрителей. Мне же показалось, что было гораздо больше.
Концерт заранее приобрел такой общественный резонанс, а мы испытывали такое напряжение, что я волновался за двух других певцов почти так же, как за себя. Но когда каждый из нас исполнил свою первую арию, я убедился, что все мы в отличной форме и выступление будет успешным. Однако хорошее пение еще не гарантия успеха на таком необычном концерте: несмотря на невероятное волнение, на сцену нужно всегда выходить в прекрасном расположении духа. Пока все не начнется, не знаешь, будешь ли ты в нужном настроении. Но концерт продолжался, и я понял, что такое настроение у нас действительно было. Исполняя попурри в конце первого отделения, я уже не волновался, а наслаждался музыкой.
Первое попурри было данью уважения по отношению к Голливуду. Среди других песен мы спели «Лунную реку» — в память о моем недавно умершем друге Генри Манчини, писавшем музыку для фильмов. Всего несколько месяцев назад я специально прилетал в Лос-Анджелес, чтобы принять участие в концерте, дававшемся в честь этого удивительного человека. В то время он был уже нездоров, и я рад, что Голливуд проявил глубокое уважение к нему тогда, когда Манчини был еще в состоянии это оценить.
В честь легендарного Джина Келли мы спели «Песнь под дождем» — из его знаменитого фильма, а для Фрэнка Синатры мы исполнили «Мой путь». В конце каждой песни мы показывали на «звезду», которой посвящали песню. Они вставали и кланялись. Чувства просто переполняли меня, когда, стоя на сцене среди изумительных декораций, я мог выразить свое уважение героям моей юности… Нам предстояло еще спеть второе отделение…
После концерта многие говорили мне, что видели, как я что-то жевал. Сказали, что было похоже на жевательную резинку. Вряд ли я стал бы ее жевать, зная, что меня показывают по телевидению. Они были не правы: я не жую ее даже дома. Жаль, что было заметно — я-то надеялся, что… Просто я решил, что маленький кусочек яблока поможет мне смягчить горло. До этого я пробовал разное: лимоны, апельсины, таблетки для горла, минеральную воду… А на этот раз решил, что лучше взять кусочек яблока. Теперь я думаю иначе: толку от него не было, а внешне выглядело плохо…
Второе отделение концерта тоже прошло хорошо. В этот вечер у всех нас был невероятный подъем — даже по сравнению с первым концертом. Сначала нас пугал грандиозный размах представления. Когда же вышли на сцену и запели, настроение улучшилось. Позже Хосе объяснял успех вечера репортеру из журнала «Тайм»: «Публика ценит в исполнении непосредственность. Мы все любим импровизировать». Думаю, в этом он прав. А пели мы и в самом деле превосходно.
Когда наконец перестали вызывать на бис, я сел в карт и поехал от эстрады к своему трейлеру. По пути рабочие сцены и оркестранты аплодировали и хлопали по плечу. Когда я оказался во «дворике» среди трейлеров, уже смеркалось, но я увидел, что Герберт подает мне знак. Рядом с ним стоял, сутулясь, пожилой джентльмен в мягкой клетчатой шляпе. Я остановился рядом с ними. Герберт попытался представить меня, но вокруг толпилось столько людей, которые похлопывали по плечу, поздравляли. Мне удалось уловить только «Хоуп». «Боб» я не расслышал, но даже в сумраке и под этой шляпой я узнал его удивительное лицо.
