Лучано Паваротти - Мой мир
Терпеть не могу делать что-то наполовину. Для меня задумать конкурс и перепоручить все другим — значит сделать дело наполовину. Вероятно, потому меня и обвиняют в том, что я пытаюсь все взять под свой контроль. Но я принимаю близко к сердцу то, что делаю, особенно судьбу молодых талантов, которые хотят пробиться в нашем непростом мире, и не могу оставаться в стороне только потому, что и без меня есть прекрасные специалисты.
У меня было свое твердое мнение насчет условий конкурса: кто может принять в нем участие, как подавать документы, какую программу исполнять. Вникал я даже в мелкие детали: эмблема конкурса, цвет бланка для заявления и так далее. Мне хотелось знать, какие будут афиши, как будут выглядеть рекламные объявления. Обсуждать всякие мелочи было бы просто, живи я в Филадельфии, но я находился то в Японии, то в Мадриде. Потому Джейн из Филадельфии было трудно держать меня в курсе всего, она прилагала большие усилия для того, чтобы на таких расстояниях я мог «совать нос» во все дела. Я убедил присоединиться к нашему делу своего старого друга маэстро Антонио Тонини, чтобы использовать его большой опыт. Несколько лет он был моим педагогом-репетитором, и я очень дорожу его мнением. Я был очень рад, когда он согласился работать с нами. Он должен был помогать нам в поисках кандидатов на участие в конкурсе и летать по всему свету, чтобы послушать новые голоса в то время, когда я буду занят.
Наконец 19 апреля 1980 года мы все собрались в отеле «Барклай» в Филадельфии, где в связи с объявленным конкурсом Антонио провел пресс-конференцию. Журналистам объяснили цель проведения конкурса вокалистов, подчеркнув при этом необходимость самой полной информации, чтобы как можно больше певцов узнали о нем. Мы сообщили, что прослушивания состоятся не только в Филадельфии, но будут проходить по всему миру — для любого певца, кто захочет принять участие в конкурсе.
Мы рассказали об усилиях, которые нам придется приложить, чтобы найти подающих надежды певцов, о создании консультативной комиссии из выдающихся музыкантов разных стран. Еще раньше им были направлены письма с просьбой рекомендовать молодых певцов, которые, по их мнению, могут участвовать в конкурсе. Объявления о предстоящем состязании были разосланы в музыкальные учебные заведения и небольшие оперные труппы. То есть мы сделали все, чтобы быть уверенными: любой певец, мечтающий об оперной карьере, узнает о нашем конкурсе.
Реклама привлекла внимание прессы. Некоторые журналисты даже спрашивали, не означает ли мое участие в организации конкурса, что я прекращаю свою оперную карьеру. Когда я заверил их, что пока не собираюсь делать этого, они были удивлены: с чего бы это певец в расцвете сил берется за проект, отнимающий столько времени? Много ли я заработаю на этом? Но еще больше они удивились, узнав, что я не получу за это ни пенса. Может быть, поэтому пресса и стала писать о нас много и восторженно: тенор, работающий бесплатно! Это что-то новенькое…
Как бы то ни было, пресса помогла нам оповестить всех о предстоящем конкурсе. Джейн принялась писать письма дирижерам и певцам по всему миру, чтобы удостовериться, что они слышали о конкурсе, и заодно попросить рекомендовать певцов для прослушивания. Вскоре после пресс-конференции я собирался в турне по Соединенным Штатам с «Метрополитэн-Опера», и Джейн организовала так, что я смог прослушать певцов в Техасе, Сан-Франциско и Бостоне. Сама же она стала подготавливать прослушивания в Европе.
Вскоре мои друзья из музыкального мира стали присылать нам рекомендации. Например, об одном певце мы узнали от Курта Адлера, руководителя оперы в Сан-Франциско: он посоветовал прослушать молодого тенора в Исландии. Я сделал так, чтобы по пути в Европу на летние каникулы остановиться в Исландии. Но молодой тенор уже улетел в Европу, чтобы мне было удобнее прослушать его там.
В то лето я слушал певцов в Лондоне, Париже, в разных городах Италии. Приезжала Джейн и встречалась с представителями агентств, имевших контракты с певцами. Но сотрудничать с этими людьми оказалось сложнее, чем с другими представителями музыкального мира: все они знали, даже покровительствовали молодым певцам, но боялись, что их «откроют» на филадельфийском конкурсе. Может быть, они боялись, что их протеже не оправдают ожиданий? Конечно, они были вправе опасаться, что их певцы не станут победителями.
Тем не менее мы решили во что бы то ни стало собрать лучших певцов со всего света. Мы были уверены, что эти агенты знают об еще неизвестных талантах. Джейн пыталась убедить их позволить нам прослушать молодых певцов. Ей удавалось находить певцов и самостоятельно. Действуя через консульства, консерватории, она смогла найти молодых певцов даже в Турции и Египте.
На предварительном прослушивании я обращал внимание прежде всего на голос — это главное. Представляю себе страшное волнение певцов на прослушивании, когда так много зависит от мнения тех, перед кем поешь. Конечно, любой из них, мечтающий о профессиональной сцене, должен научиться владеть собой, но нельзя требовать, чтобы они умели справиться со своим волнением в самом начале карьеры.
Знал также (мне потом говорили об этом), что они робели передо мной, перед моим авторитетом в опере. Поэтому я старался убедить их, что я только человек, который сочувствует всем певцам. Даже если мне голос не нравится и я чувствую, что у человека мало шансов, то я всегда постараюсь дать какой-нибудь совет, чтобы у певца не сложилось впечатления, что его судьба мне безразлична.
В ту осень Маргарет Эверитт из Филадельфийского оперного театра попросила меня спеть в благотворительном концерте в фонд конкурса, что я и сделал с большим удовольствием. Администрация театра отдавала много времени и сил конкурсу вокалистов, который требовал немалых материальных затрат. Поэтому спеть на концерте, чтобы помочь собрать средства для проведения конкурса, было самое малое, что я мог сделать.
Зимой Джейн еще раз слетала в Европу: она была в Мюнхене, Цюрихе, Будапеште, Милане и всегда и везде находила певцов. Она брала с собой рулоны афиш и следила за тем, чтобы их расклеивали именно там, где их могли увидеть начинающие певцы, — у театров, музыкальных школ, в любом другом подходящем месте.
В феврале 1981 года — как раз через год после нашей первой рекламы — в Модене прошел европейский полуфинал конкурса. На прослушивания приехали семьдесят певцов из восьми стран. В жюри вместе со мной были Маргарет Эверитт, Антонио Тонини, Тибор Кантона, Бруно Бартолетти, Арриго Пола — мой первый педагог по вокалу, который все еще принимает активное участие в музыкальной жизни Модены.
