Лучано Паваротти - Мой мир
Тибор необычайно увлекся этим концертом в Лос-Анджелесе (он вообще очень высокого мнения о своей роли во всем этом). Собираясь подготовить стадион «Доджер» за неделю, он задумал установить декорации в дальней части арены. Получалось, что самые дешевые места на стадионе должны быть заняты сценой. Все бейсбольное поле решили заставить стульями — это будут самые дорогие места.
Декорации готовили художники, которые участвовали в съемках фильма «Парк юрского периода». Теперь они создали тропические джунгли с двумя фонтанами высотой с четырехэтажный дом по обеим сторонам сцены. Подмостки должны были быть отделены от «джунглей» тридцатью белыми колоннами. Тибор заказал их в Венгрии. Заказал он также и сцену — она возвышалась над полем на три метра и была такой огромной, что вмещала деревья и растения, привезенные на нескольких грузовиках, Лос-Анджелесский филармонический оркестр, большой хор и нас, трех теноров.
Некоторые места находились слишком далеко от сиены, поэтому Тибор установил огромный телеэкран — почти такой же большой, как фонтаны, — чтобы сидящие в последних рядах могли видеть происходящее на сцене. Все это нужно было сделать за одну неделю, и Тибор нанял шестьсот строителей. Работа шла круглые сутки. Когда за четыре дня до концерта я приехал в Лос-Анджелес, вся сцена и задник были уже установлены. Плеск воды приятен для слуха, но не для тенора, который пытается под него петь. Тибор согласился отключать фонтаны во время исполнения.
Мы стали репетировать с Зубином уже на новой сцене. Утром, работая с коллегами под ярким калифорнийским солнцем, я смотрел сверху на пустой стадион и видел Тибора. Он одиноко стоял внизу в своих «бермудах» и выглядел совсем маленьким. Когда шестьсот строителей наносили последние штрихи на грандиозное сооружение, он был совершенно спокойным. Пока певцы и симфонический оркестр репетировали, он постоянно давал указания по сотовому телефону и оставался при этом невозмутимым. Я слышал, как он договаривался с администрацией аэропорта, чтобы во время концерта самолеты не летали над стадионом «Доджер». Тибор — поразительный человек!
Последние дни перед концертом помню смутно. Я тогда гостил у своего друга Джерри Перенчио в великолепном поместье Бель Эйр. (Мы знакомы с Джерри много лет, а недавно я пел на свадьбе его сына.) Из Италии уже приехали моя семья и несколько друзей, и, когда у нас не было репетиции, я присоединялся к ним — они собирались вокруг бассейна. В Лос-Анджелес я прилетел из Европы и еще не совсем адаптировался после полета: не мог спать, и меня это беспокоило. В основном же я чувствовал себя хорошо, и голос, казалось, звучал неплохо.
С каждым днем разговоров о том, каким историческим событием должен стать этот концерт, становилось все больше и больше. Во-первых, концерт будет транслироваться, и его услышат столько людей, сколько прежде не было ни в одной музыкальной аудитории. Тибор подсчитал — получалось один или два миллиарда человек. Так как он будет транслироваться на весь земной шар, то будет звучать в разное время суток в зависимости от места. Уму непостижимо! Концерт будут передавать в сто семь стран мира одновременно с исполнением или чуть позже — уже в записи. Тибор сказал, что в мире сто двадцать стран. Зная его, можно вообразить, как он переживал, что тринадцать стран остались неохваченными.
В последнюю минуту один из нас вдруг решил спеть другую арию. Это создавало дополнительные трудности в основном из-за того, что нужно было опять репетировать. К тому же были уже отпечатаны программы. Даже, несмотря на это изменение, Зубин смог отрепетировать новый номер. Все было готово к представлению…
Нам сказали, что на концерт собиралось прийти много знаменитостей. Тибор продал несколько первых рядов для VIP (избранной публики) по тысяче долларов за место. В стоимость этих билетов был включен и праздничный обед с нашими артистами и знаменитостями из Голливуда. (Тибор позаимствовал эту идею у Джейн Немет: однажды она включила стоимость обеда в билеты Филадельфийской оперы.) Позади эстрады, в некотором отдалении от стадиона, натянули огромный тент и накрыли элегантные столики на пятьсот человек. Тем, кто купил такие билеты на концерт, повезло. Все было прекрасно продумано: не нужно было садиться в машину и ехать куда-то в гостиницу или ресторан, так как гости могли пройти за сцену и сесть за столик, специально накрытый для них. Нам сообщили, что за три часа до концерта движение остановилось на целых две мили: все пытались попасть на парковку у стадиона «Доджер».
В доме Джерри, отдыхая, я услышал, как Николетта говорила по телефону: «Да, Лучано переживает из-за концерта, но он также переживает и из-за чемпионата». Она не ошиблась: я переживал, потому что в финале чемпионата сборная Италии встречалась со сборной Бразилии. У Бразилии всегда была сильная команда, а эта игра была очень важна для итальянцев. Не стану отрицать, что с приближением концерта я очень волновался.
Трудно передать состояние, когда осознаешь, что тебя будет слушать полмира. Современная техника и средства связи позволяют нам, исполнителям, быстро доходить до слушателей. Теперь, чтобы сделать карьеру, не нужно ждать долгие годы: сейчас можно добиться успеха за короткое время. Изумительная Чечилия Бартолли стала известной гораздо быстрее, чем я в свое время. Но есть и другая сторона медали — так же быстро можно и испортить свою карьеру: спутники, другая современная техника могут показать сразу всему миру и неудачное выступление.
Когда дома смотришь концерт по телевидению, просто видишь на сцене трех певцов. Ну и что в этом особенного? Но все равно трудно себе представить, что тебя видят миллионы людей и что малейшая твоя ошибка тоже видна. Миллионы людей, которым ты нравился, и еще миллионы, которым ты не очень нравился, миллионы тех, кто слышал о твоей славе, и те, кто никогда не слышал, как ты поешь, — все они слушают и выносят суждение, волнуются или разочаровываются. Образно говоря, видят, как тебя «поддевает рогами бык».
Конечно, я знал, что буду волноваться из-за этого, согласившись на второй концерт. Хорошо, что мы взяли ту же программу. Но было и еще кое-что новое — вместо одного попурри исполнялось два: одно — в конце первого отделения, второе — в заключение концерта. Я был рад, что новое попурри не было слишком сложным, как-то в Риме: мы должны были петь вместе, но не так много в ансамбле. Но было и преимущество: после первого концерта у нас уже появился опыт совместной работы. Кроме того, Хосе теперь лучше знал Пласидо и меня, и ему было спокойнее работать. Хорошо было и то, что весной мы «обкатали» наш концерт в Монте-Карло.
