Ольга Круглова - Япония по контракту
— Что это? — ужаснулась она.
И догадалась. Она велела сделать снимок образца. Как понял бы её любой русский студент? Что надо снять один типичный участок. А студент японский исполнил указание буквально — сфотографировал весь образец, полностью, кадр за кадром. Снимки были прекрасные — яркие, чёткие, тщательно подобранные по свету и контрасту — Таманаге пришлось немало потрудиться. Она посмотрела на припухшие от бессонной ночи, покрасневшие глаза Таманаги и почувствовала себя виноватой. Она так и не научилась отдавать указания японским студентам!
— Вы сделали прекрасную работу, Таманага-сан! — сказала она, стараясь скрыть замешательство. — Но как Вы собирались использовать такое большое число снимков? У Вас была какая-то идея?
Таманага часто заморгал и оглянулся, словно ища защиты.
— Вы сказали…
Не надо о науке!
Роса на цветах шафрана.
Прольётся на землю она
И станет простой водою…
Тиё
— На сегодня я назначил обсуждение Вашей работы… — Значит, в прошлый раз Хидэо не оговорился, назвав так их совместную деятельность — "Ваша работа". Значит, своей он эту работу не считал. — Но Вам придётся подождать. Я должен подготовить протоколы к завтрашнему собранию.
Дома, в России, протоколы вызывали у её коллег только одно чувство — отвращение. Хидэо смотрел на дело иначе:
— Протоколы — очень важная работа! И она поручена мне! Поскольку я, как руководитель кафедры, председатель собрания, — Хидэо выговаривал слова "руководитель" и "председатель" с особым удовольствием. — Это большая ответственность! Я должен обдумать каждую фразу. — Через запертую дверь кабинета Хидэо долетел стук пишущей машинки и клацание дырокола. B восемь вечера Хидэо прошёл к лабораторному ксероксу. — Я уже закончил. Осталось сделать двадцать копий протокола для каждого участника собрания. — С кипой бумаг в руках Хидэо прошёл в свой кабинет, чтобы разложить страницы стопочками, сшить скрепочками… — Сегодня поговорить не успеем, видите, я занят! — бросил ей Хидэо через раскрытую дверь, — отложим беседу на завтра!
— Да, мы сейчас поговорим, — встретил её утром Хидэо и быстро побежал по пустой ещё лаборатории, проверяя что-то, наводя порядок…
Он заглянул в холодильник, проверил содержимое, на минуту задержался у столика с приборами, поправил шнур так, чтобы он лёг параллельно краю стола. Мелочей в его хозяйстве не существовало! Осмотрев студенческий зал, он остался недоволен и устремился к компьютеру, чтобы напечатать объявления: "Окончив работу, задвигайте стулья под столы, чтобы в зале было просторнее". Собственноручно развесив объявления, Хидэо наконец угомонился, сел за стол. Но слушал он рассеянно, ёрзал, косясь на телефон.
— Я жду звонка декана! По поводу факультетского собрания! Это очень важно! — Телефон зазвонил, и сэнсэй с готовностью сорвал трубку. — Я должен идти! Срочно! — выдохнул он с облегчением. — Как хорошо мы с Вами поговорили! — Беседа длилась меньше десяти минут, они ничего толком обсудить не успели. — Закончим вечером, — утешил её Хидэо. И принялся загружать протоколы в большую хозяйственную сумку. В портфель они ни за что бы не влезли. — Я готовил эти протоколы ночью, чтобы освободить время для нашей сегодняшней беседы… — Хидэо сообщил это он на прощание и убежал, кренясь под тяжестью бумаг. А она осталась мучиться угрызениями совести.
В пустом коридоре гулко фыркал умывальник — в туалете пожилой мужчина мыл руки. Вообще-то японцы рук не мыли, считая, что мытьё убивает их естественную способность отторгать грязь, — так говорил Шимада. Да и зачем мыть руки в стерильно чистой стране? Но этот мужчина мыл руки подолгу. Странный был человек. И работа у него была странная: в маленькой комнатке в конце коридора он перекладывал старые журналы, определяя их в стопки, расставляя по полкам, переставляя опять. Он занимался этим всё время, оставшееся от мытья рук. Кем он был? Судя по одежде — серой полотняной курточке, белой рубашке с тёмным галстуком, белым хлопчатобумажным перчаткам — университетским техником. Судя по возрасту и по робкому, заискивающему взгляду, он дорабатывал до пенсии. Коротал время за бессмысленной работой, от которой старался уйти к делу реальному — мытью рук.
Вечером после собрания Хидэо постучал в её кабинет — она подхватила бумаги, готовясь к беседе. Но сэнсэй оглядел комнату — всё ли в порядке? Воскликнул в панике:
— О, я забыл! — И убежал куда-то. Вскоре он вернулся, неся электрический чайник-термос, чашку с блюдцем и маленькую ложечку. Устроив всё это на книжной полке, удовлетворённо улыбнулся. — Теперь всё в порядке!
Персональный чайник — большая честь, оказанная гостье. Прочие сотрудники лаборатории, включая самого Хидэо, пользовались общим чайником в студенческой комнате. Иностранку Хидэо баловал. В её кабинете был даже диван. Не было только компьютера, чтобы работать.
— Вам нужен компьютер? — Хидэо отмахнулся с досадой. — Это потом! А пока Вы можете использовать те, что стоят в студенческом зале. Там есть свободные. Те, что постарее. Студенты работают на новых.
Она посмотрела на Хидэо с удивлением.
— Без компьютера зачем мне кабинет?
— Чтобы отдыхать! — быстро нашёлся Хидэо. И убежал в студенческий зал,
Он сменил пиджак на короткую желтовато-серую курточку — такие выдавали в университете вместо халатов. Курточка была несвежая, местами заштопанная. Но Хидэо это не смущало, а, кажется, даже радовало — вид у курточки был трудовой. Хидэо принялся переставлять книги на полке, сортируя их по темам, годам, по размеру… В их ровном строе что-то не сходилось.
— Не хватает одной книги! Она здесь стояла. Кто её взял? — Услыхав её признание, Хидэо приказал: — Немедленно верните! Кто-то из студентов может захотеть почитать. Впрочем, они лентяи и ничего не читают. Но я верю, что однажды в моей лаборатории появится блестящий студент. Он будет хорошо работать и получит новые подтверждения моей идеи. Я — оптимист!
Она обвела взглядом студенческий зал, заполненный в столь поздний час теми, кого сэнсэй назвал лентяями, возразила:
— У Вас и теперь хорошие студенты.
Хидэо несогласно покачал головой и продолжал возиться с книгами.
Она потеряла терпение. Когда же профессор займётся своими прямыми обязанностями — наукой? Зачем он тратит время на пустую работу, которую может сделать кто угодно, например, техник? Обязанностей у Ямазаки было немного: ремонтировать микроскоп, который ломался редко, исполнять мелкие поручения… Ямазаки проводил дни, играя на своём маленьком компьютере в пиратов. А парень он был славный — стоило попросить его о чём-то, тут же бросался исполнять. Даже если просила она. Почему бы сэнсэю не попросить его сортировать книги?
