Ольга Круглова - Япония по контракту
— Но они должны учиться думать…
Начала она и осеклась — глаза Шимады закрылись. Он уснул. И студенты спали. Едва Кубота нажал кнопку возле проектора, притушив свет в аудитории, ребята падали головами на сложенные руки. Председательствующий Танабу спал, сидя прямо, прикрыв глаза. Только бедный доктор Чен, которому выпало несчастье сидеть рядом с боссом, покорно слушал то, что шептал ему на ухо сэнсэй Кобаяси.
Кубота закончил, зажёг свет. Студенческие головы как по команде поднялись.
— Поблагодарим Куботу за отличный доклад! — провозгласил Хидэо.
Студенты зааплодировали, привыкая вести себя, как положено на международном конгрессе. Докладчик поклонился, улыбаясь удовлетворённо. Он добросовестно справился с работой.
— Можно задавать вопросы!
Председательствующий аспирант Танабу обвёл взглядом аудиторию. Желающих не нашлось.
— Спросите Вы! — обратился Хидэо к Митико.
Девушка не удивилась, не обиделась, что её принуждают, не растерялась. Она перелистала текст и начала свой вопрос словами:
— Страница такая-то, строка такая-то…
И все присутствующие принялись переворачивать листы, отыскивая указанное место — обсуждались детали перевода.
— А теперь давайте послушаем комментарий нашей русской гостьи по этому вопросу!
Хидэо вызывал её к доске. Как школьницу. Он имел право руководить любым сотрудником своей лаборатории. Чувствуя себя двоечницей, не выучившей урока, она вышла, произнесла нечто, едва относящееся к делу. Но сэнсэю её спич понравился.
— Мы счастливы услышать столь квалифицированный комментарий!
Семинар катился как по маслу. Сымитировав с помощью приказов положенную по сценарию дискуссию в виде вопросов и выступлений, Хидэо велел перейти ко второму докладу. Тема его резко отличалась от темы первого — говорить о какой-то общей физической проблеме семинара не приходилось. Да никакой физики и не обсуждалось, только перевод. Докладчик, самый молодой студент Ода, наизусть свой доклад не выучил, а стал читать его по бумажке, сбиваясь и путаясь.
— Ода-сан — неважный студент, — шепнул ей на ухо Хидэо. — А Кубота-сан — студент хороший!
Он защищал Куботу, незаслуженно обиженного странным призывом думать. А для Оды сэнсэй Кобаяси определил наказание — перевести ещё одну статью на тему, совсем отличную от его сегодняшней работы. Понять, по какому принципу Хидэо подбирал статьи, было невозможно. Он словно выдёргивал их наугад. Впрочем, некая система всё-таки была. Две работы принадлежали американским авторам, третья — самому сэнсэю Кобаяси.
— Наверное, им совсем неинтересно то, о чём они говорят? — сказала она Хидэо, указывая на дремлющих студентов.
— Ничего, — улыбнулся он. — Такие семинары — отличная тренировка!
Тренировка чего? Хидэо учил студентов, как стоять, как говорить, как показывать картинки… Учил переводить и заучивать наизусть чужие тексты. Учил прилежно заниматься работой неинтересной, непонятной — учил тому, что пригодится в японской жизни. Учил долгим сидениям на собраниях… Благодаря обильным комментариям сэнсэя, семинар, начавшись в три, закончился в девятом часу.
— Вы хотите посетить мой семинар? Я приглашал? — сэнсэй Сато не скрыл изумления. Она приняла его ритуальные слова, сказанные во время процедуры представления, за чистую монету. — Вы интересуетесь микромашинами? Это же не Ваша область!
Но присутствовать иностранке на своём семинаре Сато всё-таки разрешил, хотя и посматривал на неё подозрительно, как на вражеского лазутчика. Семинар сэнсэя Сато походил на семинар сэнсэя Кобаяси, как две капли воды. Те же переводы американских статей, те же спящие студенты и говорящий профессор. Наверное, здесь так было положено. И она постаралась вести себя, как подобает, не задавала докладчику неуместный вопрос:
— Как Вы думаете?
Абсолютно точные указания
Все волнения, всю печаль
Твоего смятенного сердца
Гибкой иве отдай.
Басё
Профессору, хоть в русском университете, хоть в японском, положено руководить студентами.
— Попробуйте поработать с аспирантом Танабу!
Хидэо смотрел на неё так, словно сомневался, справится ли она со столь сложной задачей?
Она обиделась — в России через её руки прошли десятки аспирантов. Хидэо об этом знал. Но всё-таки решил упростить её задачу:
— Помогите ему решить уравнение.
Тихий маленький Танабу пришёл, обхватив короткими руками огромную кипу бумаг. На вопрос о смысле его работы он сообщил:
— Я развиваю идею сэнсэя Кобаяси.
Она села разбираться в работе — не могла же она, как школьница, просто начать решать какое-то уравнение! Тем более что оно было жуткое, трёхэтажное. Уже через полчаса выяснилось, что уравнение, которое обещало поглотить уйму времени несчастного Танабу, даст в результате лишь маленькое уточнение, ни на что не влияющее. Она решила честно предостеречь Танабу.
— Почему Вы решили использовать именно эту формулу?
Очки Танабу запотели.
— Так велел сэнсэй…
— Конечно, сэнсэй прав, — как можно мягче сказала она. — Но можно поискать более простой путь!
Она объясняла, Танабу слушал странно, неподвижно, словно спал с открытыми глазами. Она закончила, он молча встал, сложил бумаги и ушёл. Минут через десять в её кабинет, не стучась, вбежал Хидэо. Не здороваясь, начал нервно:
— Почему Вы сказали аспиранту, что он не должен делать то, что я велел?
Губы Хидэо трепетали. Он едва сдерживался.
— Я не говорила ничего подобного, — не поняла она сэнсэева гнева. — Я просто предложила более простой путь.
— Я дал Танабу указания, — прервал её сэнсэй. — Он должен исполнять их! А не искать какие-то другие пути! Я попросил бы Вас не разговаривать со студентами таким образом!
Хидэо удалился, не объяснив, как следует правильно со студентами разговаривать. Может быть, вот так:
— Какую замечательную работу поручил Вам сэнсэй! О, он безусловно прав и указания его мудры! А я готова проверить вычисления. И, возможно, правописание. Если разрешит сэнсэй.
И ещё одно ей было непонятно — откуда узнал Хидэо содержание её беседы с Танабу? Правда, выйдя вслед за Танабу в коридор, она увидела его спину, заранее согнувшуюся в вежливом поклоне возле двери кабинета Хидэо. Но она не предполагала, что аспирант отправляется доложить боссу всё. До мельчайших деталей.
