Ольга Круглова - Япония по контракту
Он выхватил из сумки стопку бумаг — десяток страниц, аккуратно сшитых скрепочкой.
Она презрительно дёрнула плечами.
— Я никогда не читаю по бумажке…
Хидэо посмотрел на неё с ужасом.
— Вы обязаны это делать! Обязаны! — Кажется, он уже жалел, что поручил ей такое серьёзное дело. — Вы должны приготовить текст лекции, отпечатать его и размножить для всех студентов! — Хидэо запустил руку в сумку, приподнял ворох бумаг. — У Вас должно быть сорок копий, по числу слушателей. Ещё надо приготовить демонстрационный материал.
Хидэо достал папочку. В ней лежал текст лекции, скопированный на прозрачную плёнку. Значит, студентам мало иметь бумажный экземпляр на столе, им надо ещё видеть его на экране. А она легкомысленно решила — слушателям хватит её слов.
— Идите, готовьтесь, готовьтесь! — волновался Хидэо.
Она приготовила десять страниц лекции и сорок копий — бумаги Япония не жалела. На лекцию, на собрание сэнсэи шли, нагруженные бумагами, налегке не ходил никто. Перед началом лекции ассистент сэнсэя Кобаяси представил её студентам: рассказал по-японски её биографию, сверяясь с листочком, оставленным Хидэо, продемонстрировал её книги. Ассистенту тоже пришлось прихватить целый портфель бумаг. Она раздала сорок копий студентам и начала говорить, опасаясь только одного — сказать что-то не по тексту. Студенты уткнулись в листки, словно проверяя, правильно ли она излагает? Единственное утешение состояло в том, что на листках были в основном иллюстрации. Так советовал Хидэо, он даже дал ей в качестве образца свою лекцию: совсем немного текста, а остальное — картинки, как в комиксах. Студенты комиксы любили. Здесь вообще любили картинки. Их было много всюду: на лекциях, в телепередачах… Смысл удавалось понять, даже не зная языка. Телевизионный рассказ о пожаре сопровождался показом модели горящего дома. По мере продвижения огня от дома отваливались куски. Диктор почти ничего не говорил, только водил указкой по модели. В передаче о коррупции фотографии людей, замешанных в скандале, были наклеены на большой лист и соединены стрелками. Вдоль них ведущий передвигал картинку — туго набитый мешок со значком доллара и смачной верёвкой поверху. Возле каждого фото стояли цифры. Всё было предельно ясно: кто кому давал, и сколько. Прогноз погоды тоже был обвешан графиками: кривая линия с горбом в полдень изображала дневные колебания температуры, кривая с провалом — ночные. Японцы любили конкретные вещи.
— Рассмотрим абстрактное твёрдое тело, — начала она лекцию.
Студенты оторвали глаза от бумаг и уставились на неё растерянно, почти испуганно. Может, лучше без абстракций?
— Рассмотрим кристалл, — реакция не изменилась.
Она решила говорить ещё конкретнее:
— Возьмём металл…
Всё те же круглые глаза. От удивления глаза могут стать круглыми даже у японцев. Она запаниковала — что же делать?
— Возьмём железо, — конкретнее уже некуда.
Студенты склонились над столами, делая какие-то пометки в тексте. Дело пошло. Железо — это понятно. Железо каждый держал в руках. И никто никогда в глаза не видел некое твёрдое тело. Да и зачем какое-то абстрактное твёрдое тело им, будущим специалистам по роботам и компьютерам, а, может, чиновникам или торговым агентам? Но слушали внимательно. И добросовестно делали какие-то пометки, старательно играя роль прилежных, послушных ребят. Она закончила, подозревая — вопросов не будет. Их и не было — по собственной инициативе вопросов тут не задавали. Она достала ручку, сказала рассеянно:
— Японская ручка, а куплена в Москве…
Словно пелена упала с лиц. Аудитория проснулась, зашевелилась, ожила.
— В Москве? Не может быть! И сколько она там стоит?
Ребята стали искренними, бросили играть роль. Они обсуждали шумно, живо — стоило ли платить за такую вещицу тысячу йен? Доставали свои ручки, сравнивали. В их глазах зажёгся живой интерес: ручка — не абстрактное твёрдое тело!
— Как хорошо Вы прочли лекцию, — ласково сказал Хидэо, вернувшись. — Мой ассистент мне доложил. Я очень благодарен Вам! Я привёз подарок, — Хидэо протянул ей голубую коробочку.
В ней лежала подвеска простого металла, но безупречного английского стиля. И имя фирмы на крышке стояло знаменитое.
— Я прочитал ещё раз план Вашей работы, он мне понравился.
Она обрадовалась — Хидэо сам заговорил о работе. Хидэо умел быть благодарным!
— Но Вы хотите использовать данные, полученные ранее студентом Таманагой. Нехорошо! — Хидэо погрозил ей пальцем. — Нехорошо брать чужие измерения!
И он улыбнулся, словно обещая её не выдавать.
— Но это очень интересно — сравнить мои результаты с тем, что получил Ваш студент! Там проявляется одна закономерность, если всё вместе проанализировать и обобщить.
— Проанализировать… Обобщить… — поморщился Хидэо, — Сделайте что-нибудь конкретное! Проведите измерения сами. Таманага научит Вас.
Она умела делать измерения и знала, как много времени они займут. Она считала — неразумно тратить своё время, за которое Япония платила так дорого, на работу, доступную даже третьекурснику. А вот обобщить, проанализировать и увидеть закономерность под силу только очень квалифицированному человеку. Обобщение — тоже результат. Не менее конкретный, чем данные, которые в непереваренном виде просто ни на что не пригодятся. Пропадут. Но Хидэо не слушал её. Не понимал
— Вы должны получать оригинальные результаты, Ваши… — Хидэо улыбался устало. Ему приходилось всему её учить! Она была, как тупые ножницы, как тот дурак, которого ему никак не удавалось приспособить к делу!
В субботу Хидэо и Намико сидели у неё в гостях. Она угощала их настойкой из горьких японских слив. На дне банки с широким горлом лежали крупные зеленоватые плоды. Супруги Кобаяси с интересом разглядывали настойку — они никогда не видели такую, хотя напиток продавался по всему городу.
— Настойка сделана из довольно низкого сорта сакэ, — сказал Хидэо, изучив этикетку.
— Вообще-то такие сливы ядовиты, — добавила Намико. — Но вымоченные в алкоголе они безвредны. Я очень люблю их. Можно, я съем парочку? — Намико достала вилкой сливу, надкусила, зажмурилась от удовольствия. — Вкусно!
— Да, неплохо, — Хидэо выпил рюмку. — Вот только форма банки нехороша — короткая, с широким горлом. Удлинённая бутылка с узким горлышком смотрелась бы элегантнее.
— Да что ты! — замахала руками Намико. — Через узкое горлышко как я буду доставать сливы?
Она ждала вопроса — а как положить сливы в узкогорлую бутылку? Не дождалась. Для сидящих за столом этот вопрос был абстрактным, к ним отношения не имеющим. В самом деле, Намико любила сливы есть и интересовалась лишь тем, как их доставать. Своими руками она никаких солений-варений, тем более настоек, как большинство городских японок, не делала. Так зачем ей было думать, как положить сливы в бутылку? А её муж только пил настойку и любовался бутылкой. Поэтому его занимал только аспект эстетический — как бутылка выглядит? Бутылка с узким горлышком выглядела элегантнее. А как достать оттуда сливы и тем более, как их туда положить, его не интересовало — он никогда не делал ни того, ни другого. А, стало быть, об этом и не думал. Так откуда же тут взяться физикам-теоретикам?
