Игорь Виноградский - Улыбнись горам, дружище!
Рации у всех у нас были простенькие, примитивные. На связи приходилось так орать, что, казалось, голосом докричаться проще. Но зато вся поляна была в курсе того, что твориться там, наверху. Вопли радистов и начальства, дававшего указания, долетали до самых отдаленных палаток. В том сезоне на пик Евгении Корженевской шла чисто женская группа под руководством то ли Галины Рожальской, то ли Эльвиры Шатаевой – сейчас уже не помню. Как относились окружающие мужики к этим, простите, «бабским выдумкам»? А как они могли относиться? Конечно, скептически! Одно дело – хорошую тетку в сильной группе на вершину завести – это «за милую душу»! Как говорится: «Надо? Хоть паровоз затащим!» Только чтобы он не сопротивлялся. И не давал «задний ход». А пыхтеть – пусть пыхтит. Другое дело, когда женщины сами начинают своевольничать. Да, альпинизм – это школа мужества. И замужества тоже. Но чтобы одним теткам ходить – это не дело!.. И были, конечно, вокруг этого восхождения какие-то интриги, шли дамы на какой-то приз, а кого-то не взяли. Наверху их «прижало» непогодой, выбились из графика движения, того и гляди, контрольный срок будут продлевать. «Женской группе приказываю идти на спуск!!!» – по сто раз подряд три раза в день, казалось, на все ущелье кричал Абалаков. А что наши дамы? Они были не так просты: на связь выходили, но транслировали одну фразу: «Вас не слышим. Вас не слышим. У нас все в порядке, – двигаемся к вершине!» Когда «девочки» спустились, смотреть на них было страшно: обгорелая кожа отслаивалась от лица Рожальской лентами и трепетала на ветру. Но рассказы были – заслушаешься!
– Лежим это мы в палатке перед самым взлетом на «Тетю Женю», и говорят девушки – мечтательно так говорят – эх, мол, девицы-красавицы, нам бы хоть одного мужика сюда! Одного на всех!..
- И для чего мужик вам был нужен в этом состоянии? – язвительно спросил кто-то из слушателей.
- Мужик-то? – переспросила Галина. – А зачем мужик вообще нужен – следы топтать! Там снега навалило – по «развилку». А ты что подумал?
В том году девушки на Евгению Корженевскую своей компанией сходили. А на следующий год их женская команда в полном составе замерзла возле вершины пика Ленина... И сняли их оттуда – еще через год. Штормовой ветер порвал палатку, девчата замерзали одна за другой, но кто-то из них продолжал оставаться на связи – до последних своих секунд...
Протокол радиосвязи невозможно спокойно читать:
- Я осталась в живых одна...Через несколько минут и меня не будет... Позаботьтесь о сыне... прощайте!.. – и молчание. И сухой треск эфира...
А в ста метрах от места гибели женской группы, на другой стороне вершины – как потом выяснилось – в уютной смежной пещере, играя в карты и «гоняя» чаи, пережидала непогоду полная сил мужская группа... Но не было связи... Кто ж знал?.. Разве только одна судьба-злодейка!
Но тогда, летом 1972 года все девушки были еще живы, веселы, счастливы и горды – они были победительницами!
Прошла пара дней, и мы вышли на штурм. Вышли как-то обыденно, как на прогулку. И двинулись знакомым уже по тренировочным восхождениям путем. На маршруте после первой ночёвки меня ждал сюрприз. При обходе скального «жандарма» заглянул я за угол каменной плиты, уходящей в натечный лед, и... Диво-дивное! В двух метрах стоит передо мной мой воспитанник Витька Мальцев, который под моим чутким руководством несколько лет назад в Домбае «закрывал» то ли второй, то ли третий разряд. Потом мы с ним даже какое-то время переписывались. Парень фанатично любил горы и, чтобы быть к ним поближе, бросил свой Ржевск и приехал в Нальчик. Поступил на работу. Но... «не вынесла душа поэта!» Так и писал мне: «Что же здесь у них такое творится? Все воруют, бездельничают! Никакой советской власти! Вы представляете, Игорь Александрович?! Нет здесь места русскому человеку!» – это он тогда еще меня предупреждал – в конце 60-х!..
- Был на вершине? – спрашиваю.
- А то нет?! Ну и ничего особенного. Я думал: ну Коммунизм – это Коммунизм!! ...Только вид хороший.
И мы разошлись по веревкам: он – вниз, я -вверх на плато. Путь через плато – один ходовой день. Первый раз в жизни шел, укрепив сбоку рюкзака ледоруб с двумя лыжными палками. Удобно! По закрытому леднику, да по следу, – что не ходить?! Дал себе темп, и почувствовал – в форме!
Это очень трудно объяснить: что такое мышечная радость. Но она есть. И это замечательно! Коллеги не дадут соврать.
На другой день после ночевки на 6.500, Фред сказал: «Что-то мне, ребята, дальше идти неохота. Виноградский, отруководишь на Коммунизм?» Я кивнул. Мы все знали! что высота 6.500 – «пороговая». Ее пройдешь – дальше полезешь. Собственно, Фреду зачем уродоваться? Он и так – мастер. Это нам, кандидатам, есть резон. А вообще – здоровье дороже!
И Фред ушел вниз. А мне после его ухода стало тоскливо. Он был единственный в этой группе, кого я хорошо знал. Прикинул – с кем придется идти в связке. Оказалось – тоже Игорь. Спартаковец. Здоровенный. Одна шея толщиной как два моих бедра. Лицо жесткое. Спрашиваю: «Игорь, а чем Вы в обычное время внизу занимаетесь?» Тот посмотрел на меня исподлобья: «А я на мясокомбинате имени Кирова забойщиком работаю – тех бычков, что ток не берет, я их кувалдой по лбу «шарашу»...
«Черта с два ж с тобой, забойщик, вязаться одной веревкой буду!» – подумал я и полез в обледенелую палатку собирать рюкзак... Но сборы шли как-то вяло. Сказать честно, когда Фред ушел вниз, на меня навалилась тоска жуткая. Плюс, вроде как очень кстати, заболело горло. «Вот опытные и порядочные люди себя берегут, жизнью дорожат, а ты что? – говорил я себе. – И сдался тебе этот Коммунизм, да еще в одной связке с этим забойщиком-живодером, который на мясокомбинате имени коммунистического вождя Сергея Мироновича Кирова бедных телок кувалдой по лбу «шарашит»?!»
А рядом с нами на высоте 6.500 стояли новенькие высотные палатки казахской экспедиции, на которую мы «зуб имели»: в Джиргитале тренированные казахи у нас в футбол выиграли. При этом больше всех гоношился этот их врач по фамилии Малый. Заглянул я к казахам в палатку. Тренированные алмаатинцы все лежали пластом -почище наших бледных ленинградцев.
- Ну и кто тут у вас ваш знаменитый доктор Малый, который по блеску глаз повышенную температуру у человека определяет?
Из пухового мешка в углу палатки сверкнули черные глаза, и показался обгорелый нос.
- Ну? Я – доктор Малый. Чего тебе?
- А ну, посмотри мне в глаз, доктор, может у меня грипп начинается, может мне наверх идти нельзя?
Доктор на секунду погрузил свои очи в мои и буркнул:
- Ни черта у тебя нет. А что идти не хочешь – так это естественная реакция на кислородное голодание. Думаешь, нам охота туда переться? За значками идем!
