Виталий Дмитриевский - Шаляпин в Петербурге-Петрограде
и талантливый музыкант, также много аккомпанировавший Шаляпину у Стасова
и Римского-Корсакова.
От Озерков до Старожиловки, маленькой деревеньки рядом со станцией
Парголово, было рукой подать. Здесь долгое время снимала дачу семья Стасова.
Двери просторного двухэтажного дома с двумя большими стеклянными
верандами всегда были, гостеприимно открыты друзьям экспансивного хозяина.
В дни веселых вечеринок и семейных праздников сад украшался разноцветными
флажками, фонариками и гирляндами. Стасов, стоя у ворот, сам встречал
прибывавших в извозчичьих пролетках гостей. В таких случаях он любил
надевать любимый им русский костюм — длинную косоворотку навыпуск,
подпоясанную ремешком, широкие штаны, сапоги с высокими, до колен,
голенищами. В этом наряде Стасова запечатлели в своих известных работах
художник И. Е. Репин и скульптор И. Я. Гинцбург. В Старожиловке в 1901 году
И. Е. Репин нарисовал с натуры и портрет Шаляпина.
В одном из своих писем Стасов живо рассказывал о приезде Шаляпина и
Глазунова в Старожиловку: «После долгих пространных разговоров, всех
экспромтов чудесных, оба они, Глазун и Шаляпин, так расходились и
разгорелись, что объявили: «Нет, нет, музыку надо! Пойдемте...» И пошла
музыка, да ведь какая чудная! Великолепно! До 3-го часа ночи. И только тогда
пошли великие прощания; уже начинало светло становиться, но так тихо и
хорошо было на воздухе, что мы вышли провожать их со свечами и усадили в
колясочку Глазуновых (парой) и кричали им вслед «Ура»... пока они не загнули
за угол. Аккомпанировал все время, конечно, Глазунов и аккомпанировал
отлично... Когда ноты кончились, пошло у них множество вещей наизусть —
Шаляпин все помнит, да и Глазунов тоже! Чего только не пропели и не сыграли
из одного только «Руслана». Шаляпин так и валил то басовые, то тенорозские
партии — вот-то было чудо!»
Шаляпин по-прежнему бывал у Стасова и в художественном отделе
Публичной библиотеки, и в петербургской квартире на 7-й Рождественской
улице (теперь 7-я Советская), в доме №9/20, где критик прожил последние
десять лет своей жизни. Не без гордости Стасов писал московскому
музыкальному деятелю, организатору известного кружка любителей русской
музыки А. М. Керзину: «Шаляпин же мой давнишний приятель, которого я
прозвал Федор-болыной и который никогда не бывает в Петербурге без того,
чтобы быть у меня в кругу нас всех, ревностных его обожателей, друзей и
поклонников, непременно поет всякий раз и даже по два раза, — исполняет эту
вещь («Блоху». — Авт. ) с необычайным талантом и точно, будто слыхал, как
пел «Блоху» сам Мусоргский».
Как только становилось известно о предстоящем визите Шаляпина, Стасов
оживлялся, созывал друзей — артистов, музыкантов. Когда приезжал Шаляпин,
устраивали концерты с пением музыкальными и чтецкими номерами,
импровизацией. На одном из таких вечеров присутствовала Мария Гавриловна
Савина. Всем запомнилось, как Шаляпин и Савина, подыгрывая друг другу,
сразу вошли в творческий контакт и сымпровизировали комедийный диалог
развязкой одесситки и унылого «чухонца из Выборга».
В отличие от «сред» Римского-Корсакова, вечера у Стасова были более
многолюдны, сопровождались обильным ужином с тостами и речами,
преподнесением подарков, общим фотографированием. Одна из таких
фотографий, запечатлевшая Н. А. Римского-Корсакова, А. К. Глазунова, В. В.
Стасова, Ц. А. Кюи, Ф. И. Шаляпина, М. Г. Савину, Ф. М. и С. М.
Блуменфельдов была помещена в журнале «Нива».
* * *
Петербург знал Шаляпина не только как артиста театра. Другая и очень
важная сторона его творчества — выступления на концертной эстраде. Чаще
всего он выступал в белоколонном зале Дворянского собрания. В дни
выступлений Шаляпина там всегда устанавливалась совершенно особая,
торжественная атмосфера. Медленно гасли огромные хрустальные люстры над
залом и зажигались над сценой. Воцарялась абсолютная тишина. И вот на сцену
выходил Шаляпин — особенно высоким и стройным казался он в черном
фраке...
В концертах певец обычно исполнял романсы. Он любил романс «Пророк»
Римского-Корсакова на слова Пушкина, в котором как бы выражалось
художественное кредо певца. Страстно звучал финальный призыв: «Восстань,
пророк, и виждь и внемли... глаголом жги сердца людей».
Глубочайший смысл приобретали в исполнении Шаляпина романсы
Мусоргского «Семинарист», «Старый капрал», «Блоха». Каждый из них
неожиданно становился маленьким спектаклем со своим законченным сюжетом.
Артист и на концертах поражал зрителей удивительным мастерством
перевоплощения, которое так ярко проявлялось в нем на оперной сцене.
Современники особенно восхищались колоритным характером русских
песен в исполнении Шаляпина. «Такое же замечательное пение, — вспоминал
дирижер А. Б. Хессин, — такая же безукоризненная декламация, такая же
проникновенная выразительность, а главное такое же задушевное, обаятельное
звучание исключительной красоты голоса. Кто, кроме Федора Ивановича, с
такой чуткой проникновенностью мог передать русскую песню, осмыслить ее
текст? Душа русской песни с ее поэтической характерностью, с ее наивностью
(«Ах ты, ноченька») или легкой удалью («Вдоль по Питерской») предстала во
всей красе и полноте».
Начиная с 1903 года в Петербурге заслуженным успехом пользовались
концерты А. И. Зилоти. Блестящий пианист, ученик Ф. Листа и Н. Г.
Рубинштейна, педагог, дирижер, Зилоти видел свое призвание в широкой
пропаганде музыки. Популяризируя музыкальное искусство, он стремился
Еоспитать вкус публики на его лучших образцах. Концерты Зилоти были всегда
очень интересно составлены. В них звучали малоизвестные широкой
петербургской публике произведения композиторов Баха, Вивальди, Равеля,
