Николай Мордвинов - Дневники
— Не-е шевелись, Коля! — он немного заикался.
— Юра!
Подбегает Екельчик[651] — оператор картины. Заметьте, он сумел объединить достоверность с мужественной патетикой, в черно-белом добиться почти цвета, в плоском — стереоскопичности. Замечательное это было содружество художников!
— Понимаешь? Давай, поднимем весь этот постамент, и Богдан замрет, как орел перед взлетом!
Привожу я эти примеры, а у меня их много, — и волнуюсь: в достаточной ли мере они характеризуют творческий облик выдающегося режиссера советского экрана?
Тем более, что я действительно знал его творческим, горячим, неуемным, сосредоточенным — таким особенно я люблю видеть режиссера…
На съемках было много и занятного, трогательного, смешного, волнительного… Знал я его и веселым, и смешливым, легким и приятным в общении с людьми, действительно душою картины… Очень музыкальным. А впрочем, это видно по ленте. Темперамент, с которым несется в ней песня о трагическом, по самому строгому профессиональному счету — очень высок.
Словом, большая и страстная любовь к наполненному, актерскому существованию, к сочной выразительности, равно как и неприязнь ко всему серому, безликому, обыденному, к трафарету, это и было то, что отвело режиссеру его особое место в искусстве советского кинематографа. А его произведение «Богдан Хмельницкий», которое не утрачивает своей свежести уже в течение четверти века, сделалось произведением большим, настоящим прочтением исторической темы, произведением реалистическим, но по-гоголевски, когда реализм поднимается на высоту эпоса.
12/X
Опять выступал в школе со своей программой («Русский характер»). Конец прошлого сезона и начало этого мне дает некоторую радость, что аудитории становятся лучше, серьезнее, внимательнее. Нет того, что беспокоило чрезвычайно, — легкомыслия, нигилизма, полной негативности в серьезном. Или встречи мои — с особенными школами, или действительно наметился некоторый сдвиг?
Я поделился своими соображениями с учителем, он разделяет мое наблюдение и говорит, что крен действительно наметился, а на дополнительные уроки, на которые раньше было не затянуть, сейчас рвутся.
Хорошо бы, а то и не знаешь, во что в будущем верить.
20/X
А вот перед рабочей аудиторией я говорил около двух часов о своем творчестве. Народу около тысячи человек и сидели в полной тишине. Удивительно хорошо и тепло на душе.
Спрашиваю устроителя:
— А почему вам это интересно? Ведь я не говорил ни о чем, что было бы смешно, занятно…
— А что же может быть интереснее жизни человеческой? А вы ведь говорите о своей жизни в искусстве…
26/X
«ЛЕНИНГРАДСКИЙ ПРОСПЕКТ»
Сначала роль никак не шла, душа не откликалась ни на какие «манки», и даже равнодушие какое-то [появилось] к тому, что не получается.
[…] Как бы только мне не опуститься до того, чтобы мне не стало все безразлично?
Второй и третий акт играл прилично…
Ой, как дурно на душе. В театр не хочется появляться. Ролей для меня нет.
30/X
«МАСКАРАД»
Не помню… Что-то делал… Что-то получалось, что-то нет…
Я действительно уважаю зрительный зал. Я ни за что не позволю себе выйти на сцену «в ночных туфлях», «в халате», «спустя рукава». Потому еще, что он был всегда единственным и деятельным моим помощником. А сегодня… меня не было на сцене, не было и зрительного зала в зале…
«Силы мои меня покидают»… Надо бы сократиться, а не могу… Отдаю себя ребяткам в школе… Может, у кого-нибудь что-то западет в душу… А впереди для театра у меня нет ничего, быть же без работы — и стыдно и неуютно.
А впрочем, польза была и есть!.. Хотя бы в том, что он был для меня новым и… сравнительно легким. Сердце продиктовало мне условия: либо отказаться от спектакля, либо найти средство сыграть роль вполовину физики и психики, убрав все действие вовнутрь. Играл тихо, убрал большинство взрывных моментов, и от этого оставшиеся звучали особенно сильно.
Из зрительного зала получил подтверждение этому своему заключению. Идут сольные концерты в школах.
Я с большой радостью провожу их. Мне так хочется всем им, кто меня слушает, хорошо, внимательно, а на «Русском характере» — взволнованно, передать мое пожелание, чтобы путь их был славным, гордым, светлым, нужном.
Что это за устройство головы… мозга… Читаю, рассказываю одно а в голове параллельно идут мысли, прямого отношения к рассказываемому не имеющие, и нужны специальные силы, чтобы не пропустить их и собраться на одном. Оказывается, сосредоточенность — одна из самых труднодостижимых способностей человека.
Я увлечен сейчас [желанием] отдать все, что я знаю, чем дорожу, — людям, особенно молодым, в надежде, что, может быть, и я не сразу умру. Хочется рассказать им больше, скорее, глубже.
А сегодня на мой вопрос: «Может быть, довольно?», какой-то нагловатый голос ответил: «Довольно». Зал зашумел, ученики захотели «замазать» нетактичность.
— Если все хотят слушать и лишь один считает, что он взял все от меня, может быть, логичней ему оставить зал?
Он промолчал, сник.
— Оказывается, вы не только невоспитанный молодой человек, но и… трус.
2/XI
Смотрел «Обыкновенный фашизм» М. Ромма.
Страшная, умная, талантливая картина. Удивительная картина![652]
12/XI
«МАСКАРАД»
За эти дни много горького пронеслось в жизни моей, голове, душе…
(…) Нет покоя ни днем, ни ночами… И стоит больших сил идти в театр. Не подпускаю эту муть к образу Арбенина. Но это стоит многого. Как бы уберечь его?
14/XI
Сегодня выступал с «Русским характером» во вновь открытом на ул. Горького концертном зале «Поэзия»[653].
Небольшой зал уютен и для всякого чтеца — маленький…
Читал с удовольствием, только очень душно.
Зовут повторить программу.
Мое единоборство с залом, не то единоборство с людьми, тебе не доверяющими, зритель мне давно доверился, но мне мало доверия, мне нужна душевная близость, открытое сердце, чтобы говорить по душам, а это право каждый раз надо завоевывать. Общество «СССР — Африка» предложило мне поездку в Мали.
Некогда. Набрал много работы и все интересная:
Отелло (поэма с симфоническим оркестром).
Луначарский[654].
Телевидение — хочу об Арбенине.
Документальный фильм — хочу об Отелло.
Концерты… дал согласие на Свердловск. Зарвусь, что ли?