Борис Щербаков - В/ч №44708: Миссия Йемен
Любые источники пополнения бюджета переводчика приветствовались, я никогда не отказывался от дополнительной, лучше платной (деньгами) работы, но можно и натурой, например домашний обед за сопровождение по суку (рынку) в свой выходной «воскресный» (в смысле, конечно, пятницу!!) день — конечно, это в первый год своей холостяцкой жизни. В этом смысле, хоть народ и был недоволен дежурствами во время праздничных приемов, в Посольстве особенно, на 7-ое Ноября, или на майские, но в душе никто, наверное, против такой «работы» не был.
Часов в 10 вечера, когда последние захмелевшие дипломаты заканчивали общаться в опустевших залах, нас, голодных и молодых, запускал Завхоз на завершение пиршества, ну, тут уж, чем бог послал!! Спиртное (подпольно) тоже было всегда, но главное — мясо!!! Организм требовал мяса, покупать его на рынке переводчик не мог, зарплата не позволяла, да и что с ним делать-то? Поэтому, наверное, самые сладкие сны той поры — это сны о докторской колбасе по «два-двадцать», воспоминанья дней ушедших, когда «запрещенная» (в мусульманском мире) СВИНАЯ колбаса была вполне доступной ежедневной закуской.
Однажды мне крупно повезло: Главный Советник по Экономическим Связям, представитель ГКЭСа, товарищ Джабиев возжелал улучшить свои знания английского языка, на то нашелся бюджет, невесть какой, но все же, и мне кто-то из начальства по доброте душевной предложил взять на себя эту просветительскую функцию. Помимо чисто материальной прибавки к жалованью, а денег всегда не хватает, это я уж сейчас точно знаю, эта работа давала еще и уникальную возможность «откосить» от вечерних политзанятий, или еще какого обязательного мероприятия — «вы что, ей богу, я у самого Джабиева!!!». А он был одним из первых руководителей Советской «колонии» в ЙАР, наряду с Послом, Торгпредом и Главным Военным Советником!! Больших успехов в изучении английского языка ему со мной добиться не удалось, но полгода почти я жил вполне привилегированной жизнью адьюнкт-учителя «самого Джабиева», и немало этим положением пользовался. Ну и сотню-другую риалов заработал.
В Торгпредстве работал тогда представителем каких-то Внешторговых Объединений Юра Завидонов, успешный парень на курс старше меня, с того же факультета, МЭО, в общем, мы с ним быстро нашли общий язык и общие интересы, а уж общих знакомых у арабистов соседних выпусков было по определению много. Я ему, скажу честно, завидовал, мне жутко хотелось в Торгпредство, работать по специальности, а не обслуживать хабирские прихоти по линии Минобороны, но на все, видно, свое время.
Юра подбрасывал мне несколько раз дополнительные переводы от своих коллег, по абсолютно разной тематике, от геологии до медицины, мне даже нравилось набирать профессиональный опыт, копаясь в сложных технических текстах. И английский подтягивался, и деньги дополнительные. (К несчастью, через год после этого Юра трагически погиб в Карелии, возвращаясь с друзьями из отпуска на машине, лобовое столкновение с грузовиком…У них на курсе была блестящая, светская, как бы сейчас сказали, компания «золотой» молодежи, и вот, так получилось, что Юра погиб, а через пару лет после этого умер его лучший друг и сокурсник Саша Примаков, сын Евгения Максимовича Примакова. Страшная семейная трагедия.)
Как она выбирает, судьба, бог ее знает.
А наша переводческая «четверка», жившая почти два года на первом этаже жилдома Генштаба? Знаете, как в эпических американских фильмах любят в финальных кадрах прокручивать краткую историю того, что с героями приключилось после фильма? У меня пока еще не «конец фильма», да и прокрутить особо нечего — пути-дороги нашей «четверки» разбежались, пересеклись несколько раз ненадолго, но никакой эпики в титры вставить не могу:
Толик долгие годы провел в Туркмении, потом в Ливии, живет после увольнения в запас в Солнечногорске, работает на госслужбе; Игорь Карнач, по прозвищу «Абдурабба», не изменил своему родному городу, Ленинграду, так и остался там, работая на ниве внешнеторговой деятельности, сначала с пушниной, потом, в капиталистическое время — с лесом (и, по-моему, так и не женился); Митрич долгое время был рядом, мы дружили даже, семьями, потом пути разошлись совсем, он перепробовал много работ после увольнения, но так и не остановился в поиске. Но каждый, по-прежнему, носит в себе ощущение Йемена, помнит пьянящее первовкусие свободы, обретенное вне родительского дома, восторг молодости, бесшабашной и, увы, такой короткой.
Редиска
Летом 1977 года, после защиты Диплома, я уже почти был «оформлен» в Йемен, оставалась, может быть, только «инстанция», ЦК, и я наслаждался ожиданием чего-то неизведанного, нового с одной стороны и чувством свободы от экзаменов, зачетов, груды конспектов и книг, с другой. Летом этого года я проводил последние недели «гражданской» жизни на даче, в Ашукинской, это километрах в 50 на север от Москвы, и тогда еще никакая цивилизация до тех мест не доходила, деревня и деревня, с минимумом асфальта, деревянными домами, полями вокруг, буйством трав, с глиняными карьерами вполне пригодными для купания, в общем, естественная средне-русская среда обитания.
Аж до Дмитровской трассы, на запад шли густые, высокие леса. В августе начинались грибы, и следуя вековой традиции, люди с корзинками, в сапогах резиновых, потому что утро, роса, устремлялись в лес. Мы с братом несколько раз за то лето уходили в лес, да на весь день, с костерком и палаткой, грибов подсобрать, да просто поболтаться без дела по дремучему подмосковному разнолесью.
Надо сказать, что благодаря расположенному рядом военному полигону Софринской бригады, леса вокруг были тогда уникально-первозданны. Правда ходить там по ягоды-по грибы было небезопасно, особенно во время стрельб, но утром-то можно!. За колючей проволокой, собственно, и начиналось буйство грибной природы, не тронутое опасливыми любителями тихой охоты. А опасаться было чего, бывали случаи когда и ранило людей случайно залетевшей автоматной пулей, но фатальных случаев я не припоминаю. Корову у соседки, правда, как-то неудачно зацепило, с летальным исходом, но то корова…
К чему я это все? Да к тому, журавли, плавно вылетающие из утреннего тумана из камышей, с озера, что влажный запах утреннего, просыпающегося леса, шорохи листвы под ногами и всегда неожиданные грибы эти под еловой лапой, или листом ягодным, преследовали меня практически весь первый год командировки. После выжженных белых улиц Саны, и нездоровых запахов многочисленных неорганизованных мусорных куч…как же мне хотелось в то гулкое грибное утро, в заповедный подмосковный лес, по мхам да по еловым опавшим иголкам походить.
В Гиперборею, в Гиперборею….
Не передать. И пресловутая «ностальгия по березкам» тут ни при чем, просто катастрофически не хватало знакомой с детства, привычной природной среды. С чего начинается Родина, в общем.
Через какое-то время, мы обнаружили рядом с Саной, в горах, маленький водопадик, в местечке Хадда, и каждый раз, как выдавалась возможность, отправлялись туда в пятницу, в выходной, просто посидеть на берегу ручейка, посмотреть на живую траву! Место само по себе историческое, куча живописных исторических мутаваккилийских развалин, но смыслом поездок в Хадду, все же, было восстановление хоть какой-то связи с природой, компенсация за долговременную отлучку от средней полосы.
В Хадде росли какие-никакие, жухлые кустарники, «колосились» кактусы, бегали по каменьям синие непуганные вараны, какая уж тут средняя полоса. Но хоть так, хоть на час вырваться из пыльного Санского марева…
Столь, видно, сильна была связь с матушкой-землей у меня в генах (хотя ни до, ни после Йемена я этого не замечал!!), что как только мы переехали на втором году командировки в отдельный «дом врачей», с палисадником, у меня родилась идея разбить там свой огород. (Дом врачей, понятное дело, потому, что туда были поселена почти вся группа советских врачей — специалистов, компактно, и недалеко от Центрального Военного Госпиталя, пешком ходили на работу. Одна беда — прямо под районным минаретом, но на рост растений молитвы негативного воздействия не оказывали.)
Зачем? Во-первых, занятие, физический труд, что уже неплохо. Во-вторых, радость наблюдать рост живых растений, коих вокруг не наблюдается. В-третьих, глядишь, свежая (а не желтая, сморщенная как на рынке) зелень к столу. Все резоны для создания собственного оазиса.
Из отпуска я привез с собой купленные на Преображенском рынке семена укропа, петрушки, редиса, и при первой же возможности, в свободный свой день, к изумлению хабиров-соседей, вскопал пару грядок в забывшей, как рожать продукт, земле. Благо хватало воды для полива, ежедневно вечерком совершал этот приятный ритуал, и в конце второй недели начал наблюдать всходы!. Но радость моя была — увы — недолгой.
