Николай Мордвинов - Дневники
— Я думаю о себе в этой роли значительно хуже, чем вы говорили обо мне, и тем не менее я должен спросить: ведь если я буду «входить незаметно» — значит я должен вымарать В роли очень дорогое — его веселость, нами сочиненную, радушие, шутку и проч., что, впрочем, задано Штоком. Нам хотелось расширить диапазон. То, что я перебираю, — это всегдашняя моя ошибка, и я ошибаюсь чаще, чем все, но я так люблю: больше набрать, чтобы изо всего отобрать наиболее соответствующее и укрупненное.
— Это не идеальный способ работы…
— А где и у кого он идеален? Я, правда, набираю много и постепенно отбрасываю (роли мои по выражению скупые всегда), но у меня не хватает времени. Роль для меня трудна, себе я не то что не верю, но я привык к… в общем живу с оглядкой…
ЗАПИСИ РОЛИ ЗАБРОДИНА
Не самоустраняющийся, а самоуглубленный.
Очки на кончике носа — дальнозоркий.
Встречает внука, ударяя его по ноге, как по футбольному мячу.
Потушенная папироса в зубах.
В 1-м акте много смеется.
В пьесе надо как-то отразить вопросы, поднятые XXII съездом. Это так необходимо, просится, и недозволительно отнестись к этому несоответственно.
А любопытно, явится ли мой Забродин продолжением из семьи прежних моих героев, т. е. с большой амплитудой страстей и красок, интонаций… или он явится человеком, не склонным к выявлению своих чувств?
Говорит низким голосом, напевает про себя дискантом, а по окончании фразы добавляет «вот».
Как бы ухитриться сыграть роль так, чтобы не было ни одного знакомого места, ни намека на показ, педаль? Укрупненное слово, фраза, жест, усвоенные для моего трагического репертуара, будут здесь меня подводить.
Прежде чем начать говорить о чем-то, обращает на себя внимание, как это вошло сейчас в привычку у многих, говорит: «Так?».
Здороваясь. — прощаясь, откидывает голову назад, потом вперед и, с уважением, чуть склоняет ее вбок. Лапу вскидывает через верх и потом к объекту.
21/II
«ЛЕНИНГРАДСКИЙ ПРОСПЕКТ»
(Премьера)
Зал переполнен. Включился сразу и до конца был внимателен и взволнован, хотя слез, мне кажется, было меньше, чем накануне, зато реакции смеховые были бурные и частые. Много аплодисментов.
Играли мы, конечно, неровно, но сбоев не было.
Вульф приходила после каждого акта, чтобы поцеловать. Ю.А. доволен, а после третьего акта он сказал О.К.: «Замечательно Коля играет!»
24/II
«ЛЕНИНГРАДСКИЙ ПРОСПЕКТ»
Как бы мне ухитриться сегодня быть внимательным по существу задания? Инерции и рисунка точного еще нет, и потому, когда «духовное реле» отключает силы, получается апатия. А главное, сам тогда даю повод ставить под сомнение тот или иной кусок, ту или иную краску, мизансцену, ритмический рисунок. Жаль! Потому что в таких случаях ставятся под вопрос краски и приспособления — резкие, острые, то есть интересные, но не оправданные, а потому выбивающиеся. Сила же нашего убеждения не в доказательствах от логики артиста перед режиссером, а в художественной убедительности, определенности, которая чаще всего наступает, когда актер вооружен духовным замыслом и верой.
Зал переполнен. Как быстро распространяется слух по Москве, что хорошо, что плохо.
Играли спектакль хорошо. Свободнее и по существу пьесы. Начинаем обживаться в квартире. Скоро пропишемся. В общем, актеры любят свой спектакль. Актеры серьезные и хорошие и, надо думать, не позволят себе идти на поводу у публики. А пойти по этой дорожке соблазн большой, так как, по крайней мере сегодня, смеховая реакция явно довлела.
Вообще со смехом…
Прямо-таки не знаешь, как удержаться на уровне и как держать себя в рамках заданной роли? Порою досадно, а иногда и стыдно. Тут душу выкладываешь, а в ответ на нелепое, на глупость — взрыв хохота.
Все приходившие ко мне говорили, что зал смеется и плачет одновременно, что смех сквозь слезы! Как бы разрядка… Не знаю… смех довлел…
До третьего акта играл хорошо, хотя иногда ставился в тупик зрительным залом, был не в силах оправдать реакции и не знал, как мне вести себя и роль дальше.
Мнения приходивших ко мне и тех, кто просил передать их мнения, единодушно хорошие, больше — восторженные. А Никонов сказал, что все линии пьесы сходятся сейчас на Забродине и что это верно, что это большая удача.
Я стал такой осторожный, что самому противно. Радоваться бы мне, ведь счастье стучится в дом, а я все не подпускаю, боюсь, а вдруг… Так меня приучили к превратностям, что… ну дай бог!..
Теперь как бы не подменить дорогое и особенное в спектакле — знакомым, привычным и обыденным. Тогда спектакль сразу потеряет аромат. Хотя народ собрался крепкий и постараемся не поддаться искушениям. Шток целует: «Молодец, старик!»
Ирина[536]: «Спасибо вам большое за все!».
28/II
«ЛЕНИНГРАДСКИЙ ПРОСПЕКТ»
Спектакль явно принят. Народу полно. Смотрят и слушают с удивительным вниманием и заинтересованностью, смешки были более осмысленные.
Я всегда знал, что современная тема, пусть менее совершенно поданная, будет вызывать более сильную реакцию, чем совершенная, но удаленная во времени. Но необходимо непременное условие — правда материала.
Вот и сегодня реакции, кроме веселых и невеселых, были напомнившие мне реакции на Соболевского, когда я слышал выкрики негодования из зрительного зала.
Сегодня на мои сомнения: говорить или не говорить Сем. Сем.[537] об имеющихся на него уликах, — нашелся в зале осмотрительный болельщик за Забродина, который крикнул: «Не говори!».
И вообще в разное время, на разные ситуации мне было несколько реплик из зала. Я не разобрал текста, так как они были на моих словах, но значение их и накал были понятны.
Значит, берет за живое!
Искусство — удивительная штука. Оно требует и свободы и точной, жесткой формы. Иначе появляется измученное, натруженное, вроде как в «Алпатове». С Ир[иной] Серг[еевной] мне очень удобно работать, она дает мне полный простор и хорошо, мудро дожидается, когда я сумею высказать то, что мне хочется. А высказаться бывает очень трудно, и говоришь иногда и против себя, хотя имеешь правильную задачу.
Зашел ко мне Абалкин[538].
— Прекрасная работа на магистральной линии. Хотя пьеса имеет целый ряд недостатков, спектакль очень хорош и центром его являетесь вы. Это эстафета старших.
— Вот мне то же говорил и Шток. Я ему напомнил, что главные действующие лица — молодая пара, а он нашел, что образ Забродина перерос этот конфликт молодых.
![Андрей Гуляшки - Случай в Момчилово [Контрразведка]](/uploads/posts/books/244275/244275.jpg)
