Николай Мордвинов - Дневники
— Вот мне то же говорил и Шток. Я ему напомнил, что главные действующие лица — молодая пара, а он нашел, что образ Забродина перерос этот конфликт молодых.
— Да, это верно. И остановись театр на той линии, спектакль получился бы менее значительным и… обычным, знакомым. Мне Шток еще сказал, что он думал, что тамбовский исполнитель роли Забродина сыграл в ней все. А посмотрев вас, понял, что вы сыграли еще много другого, нового, и оттого та работа оказалась менее значительной. На это я ему ответил, что тот актер, очевидно, всю жизнь играл такие бытовые роли и у него это получилось правдиво, достоверно. А Мордвинов актер романтического, трагедийного плана, и он привнес в роль то, что в ней не написано, укрупнил, углубил, обогатил образ. Недаром же он только что сыграл Лира.
— Это очень важная и принципиальная позиция, которую я исповедую, и мне дорого, что она заметна.
Е. Сурков, сказал О. К.: «Поздравляю. Великолепно. Он играет так просто, как будто ему это ничего не стоит, как будто он ничего не делает. Эта пьеса будет смотреться годы. Это — нужное, это глубоко современно. Удивительно просто!» И добавил: «Леша, можно вам позвонить?»
А когда пришел ко мне — обнимал, целовал и… плакал. «Это великое твое творенье. Для этого нет слов. Я бесконечно счастлив, рад, я всегда…»
— Ну, насчет всегда… я понял по твоему полуторагодичному молчанию…
— Я не знаю, почему это… я сам не понимаю, почему я…
Можно звонить тебе?
Шток говорил О. К.:
— Так интересно было смотреть, как работал Н.Д. Он воздвиг громаду — я даже испугался — скалу, глыбу. Потом начал отваливать огромными кусками то, что ему казалось лишним, а потом тонким резцом определял детали. И сейчас образ, не потеряв свою масштабность, раз от разу становится все тоньше, изящнее. Я хотел бы написать книгу о работе Н.Д. над ролью.
Дирекция обещала Годзи скорый ввод, а теперь не знают, что делать. Боятся, что неокрепший спектакль ослабится и потеряет интерес к себе, но отказать каждому из руководителей хочется чужими руками.
Сережу мне жаль от души и искренне. Я знаю, что это значит. Сам испытал… И понимаю Штока, который сейчас вышел на передовую и не хочет дать возможности неосмотрительной дирекции погубить его надежду.
Я написал Сереже письмо…
А Ирине сказал, что, когда она будет вновь работать над новой пьесой, пусть она попомнит, что в театре работают люди с кровью и нервами, а не Служащие, которыми можно так неосмотрительно распоряжаться, чтобы, словом, история с Годзи оказалась последней в нашем, в общем, хорошем коллективе, и тогда артисты присовокупят к признанию ее таланта режиссера, уважение к ней как к человеку.
4/III
«ЛЕНИНГРАДСКИЙ ПРОСПЕКТ»
Народищу!.. кажется, еще никогда у нас не было столько (исключая гастроли), не только заняли все приставные стулья, но и по стенам стояли люди.
Но… все — не только артисты, обслуживающий персонал, но и дирекция, которой сегодня туго, — довольны, сияют, и чувствуется, что в театре праздник. «Душа радуется! И это на советской пьесе!» Действительно, праздник. Стоишь за занавесом или слушаешь шум зала по радио, и чувствуется, что зал возбужден. Идет праздничный гул.
Но интересно, что первые полминуты это оживление неохотно сдает позиции тишине, а потом как-то сразу все стихает, и зал отдается во власть сцены безраздельно.
А ведь вроде ничего и не происходит на сцене.
Вот когда начинается контакт!
Жить начинаем легко, свободно, непринужденно, слушая и отвечая.
Сурков — он смотрел второй раз — сказал О. К. что я играю все лучше и лучше…
Нехорошо — не на пользу образу я сегодня в сцене с Сем. Сем. крикнул раза 2–3. Я не соврал, но показалось мне, что это не в палитре Забродина.
Третий акт провел хорошо и свободно. Только слезы одолевали, и потому немного разжижил сухой рисунок поведения в этом акте.
После спектакля в комнате у меня собрались директор, администратор, артисты, режиссер и… не расходятся, говорят, говорят…
Хорошо!..
8/III
«ЛЕНИНГРАДСКИЙ ПРОСПЕКТ»
Актер современного и классического репертуара?
Вечная тема — о человеке его страстях, целях, идеях, мечтах, делах.
Эпоха, ее идеи, программа гуманистическая.
Почерк — автора, воплотителя.
Манера воплощения.
То, чем жили великие человеколюбы-художники, в значительной степени близко и нам, волнует потому, что в них мы находим истоки того, во что развилось наше ученье о гуманизме, в более широком, всеобъемлющем масштабе нового.
Разное выражение, в зависимости от почерка автора, среды, эпохи, социального строя.
Одна вера в прекрасное будущее.
Одно верящее сердце.
Разные пути.
Классическое — современное.
Глубокое по содержанию. Законченное в выражении, вечное, бесконечное.
Наиболее глубокое освещение своего времени, наиболее глубокое понимание эпохи, задач, выраженное в своей форме, с силой отпущенного природой таланта.
Общее и отличное у актера классического репертуара и репертуара современного.
По содержанию. По форме.
Форма для меня разная для каждого автора, как я его понимаю, я — сегодняшний исполнитель этого произведения.
Но все это разве разграничивает актеров на современных и несовременных — по своему нутру, существу, целям, идеям?
Мне много говорят сейчас о том, что они рады моей удаче в современной роли.
Но я их сыграл более 30. Некоторые оценены очень высоко. Словом, это не неожиданность, а во-вторых — не сыграй я этой роли, разве я не жил бы теми же идеями, которыми живу, сыграв роль?..
Просто не было роли, да и все тут.
Новая роль — новое рождение.
Но не родилась новая сущность — меня, актера. Я все тот же.
Но современного советского актера наверняка [можно] отличить от актера несоветского и в современном и в классическом репертуаре.
Зал гудит.
Приятно.
На каждый вечер приходит новый по составу, по восприятиям, вкусам, запросам народ. Сегодня опять такой, какого еще не было: и шумливый и не очень внимательный, очевидно, попавший на сенсацию, а ее… не нашел.
А может быть, играли хуже.
Я первые два акта играл плохо.
Старался, но ничего не мог с собою сделать. Третий играл лучше, но не на уровне своих вечеров.
10/III
«МАСКАРАД»
Играл я по-новому, много кусков обновилось — живые, жизненные. По деталям — не могу вспомнить и фиксировать.
Грандиозное произведение!
Просто не верится, что написано человеком, лишь начинающим жить. А по затрате сил — один акт равен всему «Ленинградскому проспекту». Устают даже ноги… а впрочем, это естественно. Все тело, по сравнению с Забродиным, натянуто, как струна, все время на ногах, частые переходы, опускание на пол… подъем — сделать надо это легко, как легка должна быть и походка.
![Андрей Гуляшки - Случай в Момчилово [Контрразведка]](/uploads/posts/books/244275/244275.jpg)
