Леонид Леонов - Нашествие
В мгновенье ока сумасшедший переселяется с рогожей на указанное место.
(Гадливо, вслед ему.) И какая-то несчастная песенкой тебя баюкала, у бога счастья для тебя просила... (Всем.) Начнем, товарищи?
О л ь г а (приоткрыв лицо Федора). Ты не задремал, Федя?.. отдохнул?
Ф е д о р (совсем тихо). Да.
Молчание.
О л ь г а. Друзья твои хотят поговорить с тобою. (Она помогла ему надеть пиджак.) Можно и лежать, Федор.
Ф е д о р. Нет, я хочу сесть. Помоги мне. (Он спускает ноги.)
Татаров снова надевает шинель.
Е г о р о в (с горечью). Президиума выбирать не станем? Пусть будут там те, кто раньше нас, в самые черные дни, отдал жизнь за это. За самое дорогое на свете... Еще один человек стучится к нам, товарищи. Ольга Ивановна рассказала вам про него.
Внезапное гуденье самолета, прошедшего на бреющем полете. Пулеметная очередь. Единодушный вздох, и вдруг женщина кричит навзрыд, запрокинув
голову и разрывая платок на себе.
Ж е н щ и н а. Отомстите за нас, отомстите... Убивайте убийц, убивайте убийц!
Всё сдвигается с места, кроме мальчика, который сурово из-под приспущенных век смотрит на обезумевшую. Зашевелилось за дверью, щелкнул затвор винтовки, к решетке приник часовой. Ольга торопится отвести женщину на
другую сторону камеры. Приходит успокоение. Мальчик закрывает глаза.
Т а т а р о в (ворчливо). К порядку, товарищи, к порядку.
Е г о р о в (спокойно). Этот человек дважды просился к Андрею в его партизанскую дружбу. Андрей проявил осторожность, обязательную для всех нас. Оставшись один, этот человек вел себя хорошо. (Чуть повысив голос.) Он убивал убийц, ворвавшихся в наш дом. Когда Андрей выбыл, он взял на себя его имя...
О л ь г а. И не уронил его.
Е г о р о в. ...И не уронил его. С великой болью Андрей принял эту жертву для общего дела. Будем кратки: нас могут прервать в любую минуту. Кто имеет вопросы к товарищу?
Т а т а р о в. Я хочу. (Федору.) Вот она сказала, что, когда ты вышел ночью от отца, у дверей стоял тот самый, в шляпе с перышком. А ты сообразил будто и решил дать время Андрею уйти. Верно это?
Е г о р о в (Федору). Ответишь?
Ф е д о р. Да... Неверно это. А просто спеклось все во мне... после Аниски. Я себя не помнил, вот.
Т а т а р о в. А ты не из обиды Колесниковым стал? Не хочешь, дескать, живого принять, примешь мертвого. Полюбуйся, мол, из папашина окошка, как я на качелках за тебя покачаюсь... Так нам таких не надо!
О л ь г а. Объясни, Федя, почему ты принял чужое имя.
Ф е д о р. Мне казалось (и в его улыбке явилось что-то от того мальчика Феди на разбитом портрете)... что им еще страшнее станет, когда Колесников снова нагрянет, уже убитый. (Сквозь кашель.) Наверно, он теперь не спит, не спит...
Молчание.
Я протянул вам жизнь... и расписки в получении не требую.
Е г о р о в. Не сердись, товарищ. Партизан имеет право на любые вопросы. (Лежащему под рогожей.) Ты, Паша, не хочешь высказаться?
Молчание.
Раз сама совесть наша молчит, дело ясное. Голосую. Кто против принятия этого человека в наш истребительный отряд... пусть поднимет руку.
С т а р и к. Чего? В герои не просятся... туды самовольно вступают.
Е г о р о в. А ты, Паша?
Молчание. Егоров снимает с его лица рогожу. Тот лежит с открытыми глазами.
Паша, Павел... ты что? Ты слышишь меня, Паша?
Молчание. Егоров прикрыл вновь лицо мертвого.
Итак, единогласно. Ну, дай я поцелую тебя, новый Колесников!
Т а т а р о в (зло и настойчиво). В губы, в губы!
Егоров обнял Федора. Где-то вверху лестницы шум и голоса. Слышна команда: "Ganzer Zug, halt! Links um! Richt' euch!"* И, сбросив с себя личину,
выпрямив шись в рост, сумасшедший устрашенно прижимается к стенке.
_______________
* Взвод, смирно! Налево равняйсь!
Е г о р о в. Приготовьтесь, товарищи.
Все, кроме Федора, сбиваются в кучу на правом ближнем плане.
О л ь г а. Идти в ногу, глядеть легко, весело. На нас смотрят те, кто еще сегодня вечером сменит нас. Красивыми, красивыми быть, товарищи!.. (Федору.) Вставай, Федя, пора...
Федор присоединяется к остальным. За дверью показываются люди.
Т а т а р о в. Раньше в барабаны били при этом. Я в описаниях читал. Что-то не слыхать...
Мальчик шарит шапку на нарах.
С т а р и к. Шапку-то оставь, Прокофий. Тут недалеко.
Дверь открылась. Входят с о л д а т ы, о ф и ц е р, Ш п у р р е,
М о с а л ь с к и й. У офицера фотоаппарат на ремне.
Т а т а р о в. Видать, карточку будут сымать на память. Своим мамашам пошлют!
Ш п у р р е (показывая на выход, свистяще). Добро пожаловат!
Все разом двигаются вперед. Конвойный офицер предупредительно выставляет
руку - три пальца.
Е г о р о в. По трое, значит...
Короткое замешательство, никто не смотрит в глаза друг другу. Егоров
выбирает глазами первую партию.
Ну, я пойду (Федору), ты, конечно, и...
Т а т а р о в. ...И я. Пойдем, пойдем... я им покажу, я им покажу, сволочам, как наши умирают. (Федору.) Ты на плечо мне опирайся, Андрей. Плечи-то у меня пока здоровые.
Ф е д о р. Ничего, я сам. (Ольге.) Если увидишь мать, объясни ей... я не был пьян в ту ночь, накануне. Я просто не спал тогда две ночи, негде было...
С о л д а т ы окружают их и уводят. Последним покидает подвал Мосальский.
О л ь г а. Слушайте, офицер... Офицер говорит по-русски?
Мосальский наклонил голову.
Здесь есть беременные...
М о с а л ь с к и й (поморщившись от слова). Веревка выдержит, мадмуазель.
О л ь г а (упавшим голосом)... и дети!
М о с а л ь с к и й. Вы задерживаете меня, мадмуазель. (Прокофию.) Сколько тебе лет, Статнов?
П р о к о ф и й (с вызовом). Семнадцать.
Иронически поклонившись, М о с а л ь с к и й уходит. Уже по своему почину
Прокофий поднимается по ящикам к окну.
Народу сколько нагна-али...
Он вынул тряпку из пробоины в окне. Ветерок пахнул в лицо его горсткой
снега. Снова пальба зениток...
П р о к о ф и й (вцепившись в решетку). Дедушка, парашюты, парашюты. В небе тесно стало, дедушка! (Он соскочил, уткнулся в колени старика, и все, что скопилось за день, разряжается теперь нестыдными, ребячьими слезами.)...
Видны бегущие ноги в окне. Снятое полотнище парашюта розовым облаком застилает его на мгновенье. Потом кто-то вопя: "И-эх, ты злое семя!" вышибает прикладом забитое досками окно. И тотчас н е с к о л ь к о ч е л о в е к, громыхая и крича, спускаются по склизам в сумрак ямы, и первым из них - К о л е с н и к о в. После яркого полдневного снега они
ослепленно молчат.
К о л е с н и к о в. Чужих нет? (Ольге, кивнув на выход.) Встреть мать. (Двум с карабинами.) А ну, пошарьте под корягами. Может, налимишко найдется.
Д в о е уходят во тьму соседнего подвала. Женщина беззвучно плачет.
(Всматривается в лица людей.) Федор Таланов... Федор!
Все молчат.
