Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Он просил прощенья, твердил, что любит меня…
Мама сразу дала ему подзатыльник и сказала:
- Я доверяю тебе и твоей вере. Не подводи сам себя!
Он кинулся к маме обниматься и несколько раз повторил:
— Я дурак!
Неожиданно Аладдин уткнулся заплаканным лицом в ее плечо.
— Совсем дурак…, — пошутила мама и погладила его по волосам: — Встряхнись, сынок! Время все распределит. Расставит по углам. Спасибо тебе! Только не сбивай мою девочку с толку! Не обижайся, но я рада, что все именно так получилось. Ты сделал правильный выбор, в настоящий момент ей только 14 лет…
Мама выскочила в кухню, чтоб не плакать при нем.
— Дети! Мойте руки! Я кушать вам несу, — бодро, почти обычным голосом крикнула она оттуда.
Мы все сели ужинать традиционные вареники с травой.
Потом мама улеглась на кровать и делала вид, что спит. А мы проговорили всю ночь!
Аладдин взял меня за руку. Он целовал мои пальцы. Аладдин несколько раз сказал, что любит меня. Он окликнул мою маму. Повторил ей свое признание.
Оправдывался, говорил, что женился, чтобы меня сохранить… Обещал, что в случае моего согласия стать его женой он найдет причину — разведется!
Аладдин был ласковым и нежным!
Мой любимый Аладдин…
Царевна Будур
13 декабря 1999 г
Нет тепла. Газа давно нет. Лютый холод. Руки красные от холода, и пальцы не слушаются, когда пишешь.
Продолжаю.
Вбежал суматошный Джинн.
Сразу предупредил:
— Я на несколько минут.
Признался, что не понимает Аладдина, его поступков. Сказал, что на трассе его ждет машина. Он попытается сейчас выехать в беженцы:
— До двух часов дня мораторий! Не будет обстрелов! Не будет бомбовых ударов! Это последний шанс выйти из города! Потому я заехал. Я хочу забрать тебя с собой!» — обратился Джинн ко мне:
— Ты согласна?! Я поселю тебя у своей мамы, — предложил мне он.
Я не посмела…
Тогда Джинн пообещал — он обязательно напишет!
Через людей или почтой (когда эта почта будет?) он пришлет весть о себе и об Аладдине.
Постарается приехать!
Джинн подтвердил, что Аладдин женился. Сообщил, что Кусум — 40 лет! Аладдину — 23 года. И добавил, что его друг родился 24 сентября…
— Сегодня, вероятно, с ночи, начнется штурм города! — повторял Джинн, — Поедем!
Я отказалась еще раз.
Мы простились, как настоящие друзья. Тепло и грустно.
Я села в нишу. Разложила тетради и книги. Буду учить языки. Буду читать.
Буду делать записи в дневник. Пока жива…
Храни, Аллах, «моего» Аладдина! Моих друзей!
Стариков и детей, которые останутся в городе!
Я учусь держать Уразу.
Нужно, минимально, три дня. Правда, у нас и так еды нет…
Но под обстрелом или под бомбежкой будет ли возможно ночью перекусить?!
Царевна Будур
15 декабря 1999 г
Сегодня с утра наши мужчины соседи показали истинное свое лицо.
Они струсили!
Не защитили собаку Лайду. Дворового друга детей Сулеймана.
В собаку стреляли парни-чеченцы в форме боевиков.
Мужчины из нашего дома отшатнулись в сторону. Не проронили ни слова.
Рядом, у их ног, уничтожали живое существо!
Они молчали?!
Это Сулейман, он собаку Лайду кормил. С ней постоянно играли его сын и дочь.
Султан, Хавин отец, и Николай, тот, что живет с парализованной матерью.
Вступилась моя мама. Сказала, что так поступают жестокие дети, а не мужчины на войне!
Боевики навели на нее пистолет.
Мама не сдвинулась с места.
Говорит им:
— За меня с вас спросят! — и нагло стоит, руки в боки.
Тогда боевики ответили:
— Мы зайдем к тебе, тетка!
Мама совсем разозлилась. Кричит им:
— Я жду! И дверь закрывать не стану!
Я вышла. Лайду мы занесли в самый близкий от нее подъезд.
Тот, где квартира бабушки Стаси. Перевязали, поставили воды и ушли. Собака большая! Дворняга. К себе мы бы ее не донесли. Она тяжелая.
Когда стемнело, явились эти парни. Попросили у мамы уксус. Извинились!
Сказали, что мужиков нашего двора, через эту собаку, они проверили на «вшивость»:
— Гнилые у вас мужчины! Пьют и воруют. Воруют и пьют! Мы видим, кто какой! Если помощь нужна, мы ночуем в среднем подъезде у Азы. Обижать будут — зовите!
Придем!
Они ушли. А я и мама, используя затишье, отнесли раненой собаке кусок лепешки, еще теплой. Долго гладили ее. Собака была жива!
У нас умирает кошка, которую все хотели взять себе, сразу две соседки. И, в конце концов, никто не взял! Несчастливая она. Кошечка — серая с белой грудкой. Очень пушистая. Она ничего не ест! И есть нечего… Умирает от голода. Мы зовем ее — Седа. На чеченском языке это означает «Звездочка».
У моего кота Чипса еле двигаются лапы. Однажды его спас Аладдин…
В ночь на сегодня мне снилась Кусум. Моя несостоявшаяся свекровь!
Нина и Стася слышали по своему скрипучему радио: к нам, в Чечню, приезжает ОБСЕ.
Но пушечная канонада не прекращается.
Будур
16 декабря 1999 г
Аладдин! Аладдин! Пришел вчера вечером!
Подтвердил, что женился. Через час заявил: «Это неправда!»
Путался, врал, говорил о том, что он хотел проверить меня…
Спрашивал, пойду ли замуж за него второй женой?
Болтал глупости, в которых мы с Кусум якобы можем быть подругами.
Я ответила:
— Да! Пойду! Второй женой, когда мне будет сорок лет. А пока мне четырнадцать! Я не хочу замуж. Я буду учиться! Закончу школу.
Потом вуз. И вот тогда я возьму себе в мужья того, кого захочу! Выберу сама!
Аладдин вытаращил глаза. Такой злой и непокорной он меня еще не видел.
Он попросил, чтобы я не торопилась, подумала.
— Уже дважды побывавшая замужем женщина окрутила тебя! — вставила свое мнение моя мама. — Но… Для нас так лучше.
Аладдин побежал за мамой на кухню и назвал ее маманей.
Говорил, что запутался… Что по книгам нужно в первую очередь жениться на разведенных женщинах, чтобы уменьшить среди людей внебрачные связи и разврат.
— Это мудро! — согласилась мама: — Но если ты женат, ты не должен заходить к нам. Так?! Это тебе позор. Нам — грязь! — поставила она последнюю точку в разговоре.
Аладдин сник.
Мама явно злилась. Он стал ее раздражать…
Аладдин стал прощаться.
Выложил все деньги, что были в его карманах, даже мелочь.
— Вам, на еду, — пробормотал он и вышел за дверь.
А я до такой степени перенервничала, что у меня сдавило пищевод и желудок.
