Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Ее сняли только утром родные. Ночь они провели в подвале. Пожилая женщина частично потеряла дар речи.
Зеленый осколок попал Раисе в висок.
Раису похоронили в свежей воронке, в саду огороде. Недалеко. Через дорогу от ее же дома, под вишней. Аладдин и другие соседи прочитали над ней молитвы.
Необычный приятный запах распространился до погребения от ее тела. Он присутствовал после предания тела земле! Волшебное явление могли бы подтвердить все люди, присутствующие на этих похоронах.
Придя домой, я почувствовала этот запах вокруг себя.
Я плакала. Мне все страшнее кого-то терять на этой войне. Аладдин дотронулся до моей руки и сказал:
— Раиса в Раю! Прежнее снято с нее, в связи с переменой веры. Я уверен! На земле хуже, чем на Небе. Не плачь, царевна!
Он попрощался и ушел.
Помогали на похоронах: сосед Николай, брат Азы Шахрудин, приемный и родной сыновья чеченочки — соседки, у которой Раиса временно жила. Также Аладдин и Тагир из частного сектора. Были все проживающие в ближайших домах женщины и мужчины.
Около двадцати человек!
Стася забрала себе обручальное кольцо Раисы.
Сняла с пальца покойной, «на память». Я заметила, как горько усмехнулась моя мама, и еще сильнее расстроилась. Столько различной помощи людям успела оказать людям Раиса!
Как красиво она умела петь…
Своей трагической гибелью она потрясла меня.
Я боюсь его потерять! Я боюсь остаться без мамы! Я — боюсь!
Продолжаю. Вечер
Днем зашел Джинн. Сказал, что выехать из города ему не удалось.
По шоссе стреляли из орудий с нескольких сторон!
Я погадала ему на картах. Получилось: та дорога, о которой он думает, — будет.
Но не скоро. Он поинтересовался:
— Был ли Аладдин?
Мы с мамой гадали Джинну по руке. А он рассказывал, что Аладдина любят все девушки. А его, несмотря на высокий рост, не замечают. Он не курит! Очень любит спорт!
Мама присмотрелась к Джинну внимательней. Он даже смутился…
Мама заявила, что Джинн чертами своего лица, мимикой похож на моего отца, только глаза не синие, как у папы, а карие.
Джинн другой. Он не такой, как Аладдин. Воспитанный, «домашний» парень из хорошей, культурной семьи. Он младше Аладдина. Поэтому во всем подчиняется ему.
Джинн выпил чаю с печеньем и ушел.
Я молилась о душе Раисы. Я молилась о благополучии Аладдина. О беспрепятственной дороге Джинна. Еще: я вспомнила и помолилась о Муслиме, который умеет собирать цветы, внуке женщины Зулай из первого подъезда.
Полина, Царевна Будур
27 ноября 1999 г., суббота
Утро. 8:50
Джинн с утра у нас. Говорит, что пока не увидит своего друга, не может окончательно уехать. Погода ясная. Солнечная. Значит, в любой момент возможен авианалет.
Вот так, милый мой дневничок! Мы можем с тобой проститься навсегда… Кстати, когда летят тяжелые бомбардировщики и, тяжело, будто усталые шмели, гудят, я слышу в этом музыку. Из нотной тетради Смерти…
Ночью бомбили. Не у нас, а в центре города и частный сектор, ближе к району заводов. Джинн просил нас на улицу не выходить. Предупредил:
— Большая вероятность внезапных уличных боев. Опасно!
Он принес настоящий, белый, большой хлеб!
Джинн сегодня вежливый и тактичный.
9: 10 часов утра.
Бомбят. К счастью — далеко.
По приемнику «бабулей» передают: в Чечне идут «ковровые» бомбардировки.
Это когда совсем ничего и никого не остается?!
Аладдина нет.
Мы встретимся, если Богу будет угодно.
Царевна Будур
29 ноября 1999 г
28 ноября, вчера, приехала родная сестра соседки Марьям. Это в квартире у них временно живут бабушки — Нина и Стася. Лиза сказала, что деньги у нее на вывоз одного человека и что она специально приехала за мной, как за раненой. Марьям и ее семья умеют выполнять свои обещания! Мама заявила: она останется дома. Сторожить имущество.
Я заупрямилась. Уезжать отказалась. Боялась бросить маму. Она ведь пропадет без меня:
— Благодарю! — произнесла я с нежностью. — Тебя и Марьям! Но моя жизнь в разлуке с теми, кого я люблю, мне не нужна…
Вместо нас в дорогу, в беженцы, быстро собиралась мать Мансура — Валя. Она решила: вывезти хотя бы самого младшего сына, саму себя и телевизор. На дорогу сыну деньги у нее были. Второе место в автобусе, для Вали, оплатила Лиза — сестра Марьям. Умеют люди ориентироваться! Мама пыталась уговорить меня уехать. Она даже собрала легкий пакет с одеждой. Но я не поеду! Это — решено! Итак… «Маман» проводила соседок и моего веселого друга.
Автобус сегодня должен был подъехать к половине восьмого утра.
Он задержался на час. Мама помогла нести одеяла, подушки. Рискуя здоровьем, жизнью, она возвращалась домой одна, через пустырь, под обстрелом. Я молилась за маму. У меня был шанс остаться полной сиротой. Неожиданно в мое одиночество постучался Аладдин Спросил:
— Все ли в порядке?
Бросил в меня пачкой печенья.
Сообщил:
— Я спешу!!! У меня — пара минут. Срочно нужно отыскать ребят. Предупредить их об одном деле…
И добавил:
— Раз ты не уехала, я буду к вам заходить! Не грусти!
Сегодня у нас хлеба нет. Продуктов — тоже.
Ближе к вечеру я и мама сходили на рынок. Ничего не купили, кроме одного пакета риса.
У продавцов были сигареты и шоколадки… На базаре женщины рассказали: в три часа дня обстреляли автобус с беженцами. Он направлялся в Ингушетию.
Продавщицы назвали данные этой трагедии: сорок человек убито, четверо получили ранения.
Господи! Как там наши?
Полина
30 ноября 1999 г., вторник
Вчера вечером пришел Аладдин. Он сообщил:
— Джинн потерялся!
Признался, что они поссорились (?!).
Объяснил мне причины:
— Джинн не должен был долго говорить с тобой… Так же ты — с ним.
Аладдин был злым и растерянным. Вдруг он сообщил мне и маме, что много думал и решил:
он не станет портить мою жизнь.
Но он очень хочет сейчас, в войну, жениться! Его спутницей станет взрослая женщина. Которая была замужем. В случае его смерти такой жене не так страшно остаться одной, как это было бы мне… Я спокойно выслушала этот сумбур. Однако мое сердце мгновенно стало тяжелым, как камень. Итак, на взрослой женщине. Как оказалось, мы ее знаем…
— Кусум! — сразу сообразила моя мама.
Аладдин кивнул. Но имени жены он не произнес.
Попытался объяснить происходящее:
— Она — мать моего друга. Дважды была замужем. Эта женщина старше меня, как в книге о Пророке Мухаммеде… Я ходил кМеня не обижали и не приставали ним в дом. То, что Кусум влюблена в меня, — моя вина!
