Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам
На одну из ролей был приглашен поэт Гурий Александрович Сидоров (Сидоров-Окский), часто выступавший в «Кафе поэтов». Впоследствии он говорил, что «автором и постановщиком этого фильма был Маяковский». И в воспоминаниях описал этого «постановщика» так:
«Маяковский был в съёмочной зале. На этот раз он не стоял в своей обычной позе (руки – в карманах брюк, в уголке рта – папироса), а метался по залу, отдавая громовым голосом режиссёрские указания:
– Эй, вы! Встаньте левее! Не сюда! Левая рука у поэтов находится слева! Опустите голову! Не так сильно – вы её так уроните на пол, а потом отвечай! Жестикулируйте, волнуйтесь! Теперь поднимайте бокал! Не прячьте его за спину соседа, мне сейчас нужен бокал, а не ваш сосед! Обнимайте вашу приятельницу! Нежнее, чёрт возьми!
Я стою на эстраде, Маяковский – напротив:
– Читайте! «На улице каждый фонарь» – как это там у вас?
Читаю. Волнуюсь больше, чем на «всамделишной» эстраде. Маяковский это замечает:
– Спокойнее! Держите себя в руках! Забудьте, что на вас смотрят глаза аппарата – на вас глядит публика!
На меня глядела не публика, а Маяковский, и я волновался ещё больше. Наконец, эпизод был заснят. После съёмки я рассказал Маяковскому о своих переживаниях. Он улыбнулся:
– Хорошо! В следующий раз я приглашу публику, а сам спрячусь за чью-нибудь спину – ведь я маленький!»
Актриса Наталья Александровна Розенель, ставшая женой наркома Луначарского, вспоминала, что её муж посещал…
«… неотапливаемую киностудию во время съёмок сценариев Маяковского с участием автора».
Фильм «Не для денег родившийся» был снят всего за месяц с небольшим.
Маяковский написал ещё два сценария: «Барышня и хулиган» (по рассказу итальянского писателя Эдмонда д'Амичиса «Учительница рабочих») и «Закованная фильмой» (оригинальная фантастичная история, придуманная Маяковским).
«Барышню и хулигана» тоже сняли очень быстро – всего за две недели. Про другую кинокартину в журнале «Мир экрана» (№ 3, 19 мая 1918 года) можно было прочесть:
«Поэт В.В.Маяковский написал легенду кино „Закованная фильмой“. Этот оригинальный сценарий куплен „Нептуном“. На днях режиссёр Н.В.Туркин приступает к его постановке. Главные роли исполняют Лили Брик, Маргарита Кибальчич, А.В.Ребикова и автор сценария В.В.Маяковский».
Специально для съёмок фильма в Москву из Петрограда приехала Лили Брик. С Осипом Максимовичем, разумеется. В «Закованной фильмой» снялся и добрый приятель Маяковского – Лев Гринкруг, который потом вспоминал:
«В конце апреля в кинотеатре «Модерн» (ныне "Метрополь ") был устроен торжественный просмотр фильма, на котором присутствовало много народа, в том числе и нарком просвещения А.В.Луначарский. Картина всем понравилась, кроме самого Маяковского, который говорил, что ему не удалось полностью победить Туркина и сделать то, что хотелось.
Игра Маяковского, по-видимому, действительно понравилась, так как ему немедленно предложили сниматься в других фильмах».
Журнал «Рампа и жизнь» написал, что Маяковский…
«… произвёл очень хорошее впечатление и обещает быть хорошим характерным киноактёром».
Писатель Юрий Карлович Олеша:
«Я видел фильмы раннего, совершенно немого кино, в которых играет Маяковский… На них лицо молодого Маяковского – грустное, страстное, вызывающее бесконечную жалость, лицо сильного и страждущего человека. Игра Маяковского напоминает чем-то игру Чаплина. Это близко, то же понимание, что человек обречён на грусть и несчастия, и та же вооружённость против несчастий – поэзией».
Фильм «Закованной фильмой» предполагал продолжение, но его не последовало. Почему? В «Хронике жизни и деятельности Маяковского» сказано:
«Маяковский предполагал написать (но не написал) вторую серию фильма, сюжетом для которой должна была стать жизнь художника в заэкранном мире – в фантастической стране, населённой киногероями, похитившими его героиню».
Прощание с Москвой
Весной 1918 года вышел в свет альманах «Весенний салон поэтов», в котором были и стихи Маяковского. Среди них – написанное в 1916 году стихотворение «Себе любимому посвящает эти строки автор», в котором задавался вопрос:
«А такому,
как я
ткнуться куда?
Где для меня уготовано логово?»
Далее следовали предположения, завершавшиеся восклицательными знаками:
«Если б был я
маленький,
как Великий океан…
О, если б я нищ был!
Как миллиардер!..
Если б быть мне косноязычным,
как Данте,
как Петрарка!..
О, если б был я
тихий,
как гром…
о, если б был я
тусклый,
как солнце!
Очень мне надо
сияньем моим поить
земли отощавшее лонце!»
Стихотворение заканчивается всё тем же вопросом: для чего он появился на свет…
«… такой большой
и такой ненужный?»
В среду 1 мая «большой» и «ненужный» поэт-футурист прощался с Москвой. Проходило это прощание в кафе «Питтореск». Сергей Спасский написал:
«Маяковский вышел на эстраду сильный, раздавшийся в плечах. Он будто вырос за эту зиму, проникся уверенной зрелостью».
Находившийся в кафе 20-летний Владимир Ильич Нейштадт, впоследствии журналист, шахматист и историк шахмат, воспоминал:
«Было неуютно и сначала холодно, холоднее, чем на улице. Публика не снимала пальто. В задних рядах курили. Всё равно!..
Наступил черёд кинуть в зал старославянскую бомбу. Начинял её Якобсон, прочно владевший тайнами древнего языка. Но читать перевод почему-то было поручено мне, и я выучил текст наизусть, поупражнявшись в произношении носовых звуков, гласных неполного образования. В последнюю минуту я было струсил. Но Маяковский сказал решительно:
– Давайте Мефодия!
И я шагнул на эстраду:
– Сейчас вы услышите самого живого поэта на самом мёртвом языке, – выпалил я и зашаманил по-славянски.
Вот что слушал тогда странно притихший зал:
К брадобрию придох и рекох:
Хошту отьче да причешеши ми уши.
Гладк бысть и стал есть иглив
