Георгий Гречко - Космонавт № 34. От лучины до пришельцев
Сначала я вел расчеты на арифмометре с моторчиком. Требуемые программы считали расчетчицы – «девочки», как мы их называли. Конечно, «девочкам» было и по сорок-пятьдесят лет, но так у них было принято обращаться. Первая смена расчетчиц работала с девяти утра до пяти вечера; потом они уходили, приходила вторая смена, которая считала с шести вечера до двенадцати ночи. После этого все расходились, и я мог отдыхать. Но поскольку к девяти утра приходила новая смена расчетчиц, то, чтобы далеко не уезжать, я ночевал на работе: надевал пальто и спал на своем рабочем столе. А с утра этот цикл повторялся.
Во время работы произошел «интересный» случай. Очень сложно подобрать такую траекторию, чтобы ракета вышла в конечной точке с нулевым наклоном к горизонту. В расчетах она летела над горизонтом то «в плюс», то «в минус». Приходилось идти методом итераций, последовательных приближений.
Электромеханические машины, которые мы использовали, не могли считать тригонометрические функции. Поэтому их приходилось брать из таблиц. И вдруг выяснилось, что мы берем тригонометрические функции из таблиц Брадиса с четырьмя знаками после запятой, а на расчет траектории в конце выведения очень сильно влияет пятый и даже шестой знак.
Мне пришлось принести девочкам таблицы Хренова, где тригонометрические функции указывались с восемью знаками после запятой. Они вначале подняли бунт: как же так, мы всю жизнь считали с Брадисом, а теперь надо гонять восемь знаков. В общем, вопрос об этих таблицах решался… на профсоюзном собрании. Расчетчицам объяснили, что они всю жизнь считали траектории боевых ракет, для которых не требовалось рассчитывать угол, близкий к нулю. Поэтому в тех расчетах не так сильно «скакали» тригонометрические функции.
К этому времени американцы уже сделали, кажется, две попытки запустить первый спутник. Они, правда, кончились неудачей, но мы понимали, что за ними буквально вот-вот последует третья, поэтому нам надо было спешить.
И последние расчеты мы проводили уже на Большой Электронной Счетной Машине (БЭСМ). Первая и единственная тогда в Советском Союзе БЭСМ была установлена в Институте точной механики и вычислительной техники им. Лебедева на Ленинском проспекте.
Действительно большая электронная машина занимала огромный зал. Она работала на лампах и, чтобы лампы не перегревались, даже зимой в зале были открыты окна и всегда работал вентилятор. Нам приходилось сидеть в зимних пальто. Когда в зал приходил новичок, он первым делом тянулся выключить вентилятор. Но над выключателем висела табличка: «Вентилятор – друг труда, пусть работает всегда».
Весь день на БЭСМ вели расчеты атомщики. Всю ночь – мы, ракетчики. Остальным институтам давали по десять минут. Иногда их программисты проводили у БЭСМ целую ночь в ожидании «Ав. Оста» (Аварийного Останова) в расчетах у нас, ракетчиков. Пока мы устраняли ошибку, они использовали несколько дополнительных минут для своих расчетов.
Когда мы ночью заканчивали считать, общественный транспорт уже не работал, а автомашин у нас, естественно, не было. Поэтому приходилось спать там же. А было холодно и, чтобы согреться, изобретали разные способы. Вплоть до того, что спали в коридоре. Там лежали ковровые дорожки, в которые можно было завернуться и так пролежать до утра.
Мне особенно запомнилось утро, когда расчеты были закончены. Я получил окончательную траекторию выведения первого спутника. Взял бумажную ленту, на которой она была напечатана, вышел из института и дождался, когда откроется гастроном напротив. Там продавали сосиски, а у нас в Подлипках сосисок не было. Я купил сосиски, положил их в сетку-«авоську» вместе с этой лентой и поехал на электричке в Подлипки.
Доехал без приключений и, к счастью, на этот раз не проспал свою станцию, как это часто бывало. Там у меня эту ленту сразу же забрали наши секретчики, поставили штампы «секретно». Хотя понятно, что, пока я доехал до Подлипок, мог эту ленту и потерять, и сколько угодно копий с нее снять. Но туда, где мы проводили расчеты, секретчики приезжать не хотели. Вот такая была система секретности.
Эту траекторию взяли в работу. На ее основе создавались программа тангажа, по которой разворачивалась ракета из вертикального полета в горизонтальный, и программа характеристической скорости. Когда это было сделано, мы отправились на Байконур за несколько недель до пуска, который был назначен на 6 октября.
На полигоне ракету уже испытывали в собранном виде, а моя задача состояла в том, чтобы перед пуском проверить, как выставлены уставки на запуск. Кроме этого, я должен был быть на старте до того момента, когда в кислородном баке закроется дренаж. Если закрыть его сразу, то бак просто взорвется от давления. Поэтому приходилось выпускать пар и постоянно подливать жидкий кислород, чтобы нужный уровень держался до самого старта.
К этому времени был подготовлен и спутник. С ним получилась интересная история. На самом деле, наш спутник, который должен был быть первым, весил почти полторы тонны и нес много научной аппаратуры. Но ее не успевали отладить к запуску 6 октября и поэтому решили отложить (позже его запустили уже третьим по счету). А первым мы запустили ПС-1, то есть простейший спутник-1. Это была сфера весом 83,6 кг. А внутри только батарея и радиопередатчик.
Конечно, мы, молодые романтики, когда узнали об этом, то спорили с Королевым. Как же так, вместо серьезного научного прибора мы запускаем простой передатчик. Давайте хотя бы установим на нем датчик давления и датчик температуры. Королев объяснял, что мы сейчас это никак не можем себе позволить. Пока мы будем готовить спутник под эти датчики, американцы уже третий запуск осуществят, а вдруг он будет успешным?
И вот в очередной брошюрке научно-технической информации, которые у нас выпускались регулярно, мы прочитали, что 5-го числа американцы делают доклад, который называется «Спутник над планетой». Это нас насторожило. Вдруг это сообщение делается «по следам» запущенного американцами спутника? А мы планируем запуск только 6-го.
Мы бросились к Королеву, показали ему эту информацию. Королев вначале ничего не сказал, куда-то вышел. И только потом, через много лет я узнал, что он связался с комитетом госбезопасности. И задал им вопрос: есть ли у них сведения, что американцы собираются сделать очередную попытку запуска своего спутника 5-го октября. Из КГБ пришел такой ответ: «У нас нет сведений, что они хотят запустить в этот день спутник. Но у нас нет сведений, что они не хотят запустить в этот день спутник».
