Феликс Чуев - Сто сорок бесед с Молотовым
Может все это и так, скажет оппонент, но ведь был нэп, стратегическая линия, выработанная Лениным и прерванная Сталиным. Заметим, что подчас полярные оценки сути новой экономической политики даются не только с академических, но и политических трибун. Идут жаркие дискуссии в научной и публицистической периодике, обсуждаются проблемы, был ли крах нэпа обусловлен его внутренними кризисами, или этой политике просто не был предоставлен режим наибольшего благоприятствования. Думается, что на практике было и то, и другое, и еще целый ряд факторов, по которым историкам еще предстоит высказаться глубоко и всесторонне. Но в данном случае давайте поразмышляем в том направлении, которое предложено В. Молотовым.
Ленин планировал нэп как временное отступление и уже через год, в 1922 году, выступил и сказал, что с нэпом надо кончать, замечает Молотов, и замечает, на наш взгляд, совершенно правильно. Начиная с 1921 года, Ленин метался между Сциллой доктринальной догмы и Харибдой политического прагматизма. Развить производительные силы, инициативу и предприимчивость, «заставить» капиталистов работать на социализм и одновременно укрепить существующий строй. Вот почему, наряду с партийными директивами о претворении в жизнь новой экономической политики, на места рассылались (при самом активном участии В. Молотова) инструкции о борьбе с «обуржуазиванием» коммунистов и усилении идеологической работы. И ленинское «всерьез и надолго» фактически не вписывалось в его усилия по стабилизации института «партии – государства».
Ленинский вариант нэпа можно сравнить в какой-то мере с переводом тюрьмы на хозрасчет, когда получаемые средства используются опять-таки на укрепление этой тюрьмы. Конечно, тюрьма всегда есть тюрьма. С точки зрения свободного человека. Но для ее обитателей вопрос о типе тюрьмы далеко небезразличен. И тут может сработать еще один закон – истинный хозрасчет рано или поздно выведет обитателей тюрем на проблемы (в той или иной степени) и политической свободы. Ленинский нэп допускал, правда, в известных пределах[2], как плюрализм экономических структур, так и «закручивание гаек» в области политической и идеологической. Но экономическая свобода, даже ограниченная, все равно ставила так или иначе вопрос об изменении характера политического режима, а в перспективе – и общественного строя. С этим, наверное, в какой-то мере связана истинная причина «обрубления» нэпа в конце 20-х годов. Вот почему оказались неприемлемыми реформы Косыгина, мыслящиеся в рамках системы и просто опасным экономический эксперимент Худенко.
Это, наверное, понимал и Ленин. Вот поэтому и говорил о прекращении «отступления». Именно как отступление от генеральной линии, он в принципе и оценивал нэп. И эта мысль последовательно проходила во всех его публичных выступлениях и работах после X съезда. Так что не нужно специально доказывать, что означает на деле призыв «творчески» реализовать ленинскую концепцию нэпа в наши дни.
Главной социальной силой, которая постоянно оказывалась «за бортом» большевистской политики, в том числе и нэпа, было крестьянство. Это утверждение кажется, на первый взгляд, необоснованным, ибо вроде бы, как это было вложено в наше сознание, нэп и замышлялся ради смычки рабочих и крестьян. Нет, замышлялся он ради укрепления диктатуры партии во всех ее структурных звеньях. Он и был «брошен» как ее спасательный круг.
Трагедия страны состояла и в том, что в разряд если не врага, то уж во всяком случае не друга, попадает сельский труженик, виновный лишь в том, что претендовал на роль хозяина на своей земле, возможности распоряжаться произведенным продуктом по собственному усмотрению. Еще на заре своей революционной деятельности Ленин вел активную агитацию против благотворительных инициатив земской общественности Самары по оказанию помощи голодающим крестьянам губернии, ибо считал, что голод стимулирует их переход в лагерь пролетариата. В послеоктябрьский период Ленин видел в крестьянской собственности угрозу делу коммунии. Поэтому крестьянин рассматривался как потенциально «не наш», не пролетарский, а мелкобуржуазный элемент, с которым власть на каком-то временном отрезке вынуждена будет считаться. Но ни в коем случае не допускать его на роль равноправного политического субъекта власти. Показательным является выступление Ленина через два месяца после провозглашения нэпа на X Всероссийской партийной конференции (май 1921 г.). Если вы хотите политического соглашения, заявил он, обращаясь к крестьянам, тогда потрудитесь воевать и нас победить, ибо классовая борьба есть классовая война. Классовая война труженику в условиях перехода к гражданскому миру! Спрашивается: при чем тогда Сталин с его тезисом обострения классовой борьбы? Кстати, эта фраза Ленина из его полного собрания сочинений выброшена. Понимали, что почем… Понимал это и Ленин. Знал и о методах, какими проводилась продовольственная политика. На Х съезде он получил записку от Тюменской делегации, где сообщалось, что «по выполнению продразверстки устраивали такие вещи: тех крестьян, которые не хотели давать разверстку, их ставили в ямы, заливали водой и замораживали». Знал лидер большевиков, какими методами («самыми свирепыми репрессиями», по выражению Председателя Сиббюро ЦК РКП Ходоровского, написавшего в марте 1922 г. Ленину письмо, оправдывающего продовольственный террор) взимался и продналог. И все это не поколебало Ленина, а если и поколебало, то опять-таки в одном – с нэпом, как «отступлением», необходимо заканчивать как можно скорее.
И «понимающих» Ленина, разделяющих его «военные хитрости», было много. Правда, некоторые воспринимали этот курс как «капитуляцию» перед капитализмом и обещали «вычистить» из партии как самого Ленина, так и его «поправевших соратников». Но «умные люди» сразу разобрались, что к чему. Вот какие советы давал Ленину в письме, датированном 2 декабря 1921 года, Т. Сапронов из Екатеринбурга: «Ни для кого не секрет, – писал он, – что вставший на ноги мужичок может потребовать прав в области государственного строительства. Поэтому для сохранения партии у власти необходимо «поиграть в парламентаризм», посадить «по паре-тройке бородачей» в органы Советской власти, но сделать все возможное, чтобы не допустить «вкусившего сладкого мужичка» к реальной власти».
Собственно говоря, вся поначало аграрная политика партии и строилась в данном модуле, допускающем лишь разную степень отклонения «влево» или «вправо». Сталинская коллективизация была одним, самым крайним и жестоким вариантом этой политики. Но и другие, «мягкие» (скажем, бухаринские) альтернативы представляли лишь либеральные вариации общей темы – партия решала за крестьянина, какие формы землепользования он должен выбирать, а посевная кампания и уборочная страда строились не на житейской мудрости и агрономических знаниях, а на указаниях партийных комитетов. Случалось, что Система включала в действие какие-то экономические регулятивные механизмы, но это был уже не ее инструментарий.
