Евгений Белоусов - Повесть военных лет
Прожил я у Саши с неделю. Мы бродили по городу, вспоминали жизнь в плену у немцев, обсуждали складывающуюся ситуацию. Один раз попали на танцы, устроенные американцами. В центре города они арендовали довольно большое кафе. Персонал кафе отпустили отдыхать. Накануне в пригороде и даже в соседних сёлах были помещены объявления о том, что в такой то день и час, в таком то кафе будут танцы под духовой оркестр. Для девушек вход бесплатный Доставка на танцы и обратно бесплатно автобусами. Мы с Сашей решили познакомиться с этим мероприятием. На входе контроль — солдаты-негры. Узнав, что мы русские, пропустили бесплатно. На эстраде играл оркестр из солдат-негров. За стойкой бара солдаты-негры бесплатно разливали бочковое пиво всем желающим. Американские ребята, среди них был и англичанин, угостили нас коньяком. Мы немного, как могли, поболтали с ними и ушли. Меня тогда поразило неравенство белых и чёрных. Среди танцующих негров не было. Негры пытались пройти на танцы, но их не пустили. Не пустили, стоявшие на входе, солдаты-негры. Вот так. Таковы правила. Воевать вместе, а отдыхать раздельно.
Прошла неделя, и я стал собираться в Советский Союз. Подруга Саши часто плакала. Боялась, что Саша уедет со мной, и она опять останется одна. Она его любила.
Моему отъезду способствовал ещё такой случай. Разгуливая по городу с Сашей, мы не могли наговориться по-русски. И вдруг к нам подошёл хорошо одетый мужчина и на чистом русском языке поздоровался, извинился и спросил: «Вы русские?» Мы ответили утвердительно. Он спросил, какими судьбами мы очутились здесь? Мы, в двух словах, рассказали. Он представился, показал своё удостоверение работника советской миссии по возвращению граждан СССР. Он сказал, что надо возвращаться на Родину. Достал из своего кейса две листовки на русском языке и дал нам. Листовка красочным жирным шрифтом звала: «Возвращайтесь на Родину! Родина ждёт вас. Вас ждут ваши отцы и матери! Вас ждут ваши жёны и дети!» На листовке были указаны сборные пункты и их адреса. Мы поговорили с ним. Поблагодарили. Сказали, что подумаем, но видом своим показывали, что уже решили возвращаться.
Придя домой, нашли на карте сборные пункты. Решили ехать на сборный пункт в городе Нанси, это недалеко от нас. Решили ехать так, чтобы не срывать Сашу с работы. Вначале еду я один. Смотрю: что, как? Что за народ, с которым нам возвращаться в СССР? Не попадем ли опять в компанию власовцев? Если всё в норме, то отправляю Саше письмо, и он тоже приезжает. На конверте сашина подруга написала их адрес по-французски. Они проводили меня на поезд, мы распрощались, и я уехал. Уехал навсегда. Больше Александра я не видел и его дальнейшая судьба мне не известна.
Через несколько часов я приехал в город Нанси. Без труда нашёл сборный пункт по отправке на Родину. Он располагался не далеко от центра города, в большом пятиэтажном здании. Это был международный сборный пункт. В вестибюле, на нескольких языках, в том числе и на русском, был указатель: правила регистрации и где, что находится. Русским был отведён пятый этаж. На первом этаже располагалась различная администрация и большая столовая. Столовая была бесплатная и работала круглосуточно по системе «самообслуживания». При входе берёшь поднос, берёшь хлеб и идёшь на раздачу, там уже всё разложено. Выбирай обед из трёх блюд, насыщайся и относи посуду на конвейер посудомойки. Приходится признать, что подобная система была для нас тогда в новинку. В советских столовых и кафе тогда надо было выстоять сначала в очереди у входа, потом в очереди у стола, в тоскливом ожидании освободившегося места, а потом ещё и дождаться официанта. Официант, приняв, наконец, заказы, шёл в кассу, отстояв там официантскую очередь, выбивал талоны, шёл на раздачу и на подносах нёс заказы к столу. Насытившись, вы должны были опять дождаться официанта и расплатиться с ним. Нельзя не вспомнить, что система «самообслуживания» была внедрена у нас «сверху», во всех столовых Советского Союза, в течение одной недели, но только после того, как Хрущёв лично познакомился с ней во время его путешествий по Западу. Он сразу понял, какую экономию рабочего времени даёт эта система, не способная, к сожалению, возникнуть у нас «снизу», в инициативном порядке.
Я поел, поднялся на свой этаж, зарегистрировался, получил койку в большой комнате человек на 20–25. Побродил по комнатам, поискал земляков, пораспрашивал: кто, откуда? Народ был из лагерей военнопленных и из концентрационных лагерей. Были и гражданские, те, что были вывезены немцами на работу в Германию. Была большая группа военнопленных, ребят, одетых в чёрные кожаные костюмы. Ребята эти были из концлагеря «Дахау». Их освободили американцы и привезли на немецкие военные склады с обмундированием. Завели в склад с кожаными костюмами — это была одежда немецких подводников — и одели их там. У многих из этих ребят было по трое-четверо ручных часов. На некоторых была американская военная форма, выданная американцами.
На следующий день я отправил Саше письмо. Не знаю, получил ли он моё письмо, но, при мне, он не приехал. Может быть, приехал позже, когда я уже уехал? А может быть, его подруга не передала ему письмо? Это как-то мало вероятно. А может быть, она его уговорила, и он остался жить с ней? Этот вопрос со мной на всю оставшуюся жизнь.
Наш сборный пункт отличался от прежних мест моего пребывания полной свободой. Никто нас не охранял, никто нас не контролировал. Можно было уходить и приходить в любое время суток. На нашем этаже было несколько больших комнат с кроватями. Был большой балкон-лоджия, во всю длину этажа, и с него мы любовались видом ночного города, видом его реклам. На этаже имелась доска информации на русском языке. Со сборного пункта отправляли партиями по 100–150 человек в другой, более вместительный пункт, а оттуда уже на Родину.
Дня три-четыре мы слонялись по городу, знакомились с его достопримечательностями. Город Нанси большой город. Он был местом пребывания правительства оккупированной зоны Франции. Заходили мы и в кино. Непривычно было, что, купив билет, можно было войти в зрительный зал и выйти из него в любое время. Ходили мы также и на ту улицу, на которой, и справа и слева, были одни публичные дома. Туда зазывали всех, проходящих мимо. Ответить зазывалам взаимностью мы не могли, на это нужны деньги, а у нас, их не было.
Через неделю нам объявили, что завтра утром у входа нас будут ждать армейские автобусы. После завтрака мы погрузились в эти автобусы и вскоре прибыли в большой палаточный городок у населённого пункта Воденау, в 14 километрах от города Шалон-сюр-Марн (Шалон на Марне). Поселили нас в большие армейские палатки с кроватями. Здесь мы прожили ещё дней десять. Каждый день привозили ребят с других сборных пунктов, пока нас не набралось порядка двух тысяч человек.
