Борис Садовской - Морозные узоры: Стихотворения и письма

С тех пор, как стало всё равно,
Тоска души моей не гложет.
Я знаю: это суждено
И будет и не быть не может.

И всё мне грезится тот час,
Когда перед погасшим оком,
В томленье диком и глубоком
Зажжется свет в последний раз.

И каждый день чертой недвижной
Мне предстоит земной конец:
Не человек и не мертвец,
Я некто странный, непостижный.

Еще в глаза мне бьется день,
Зеленым сумраком плывущий,
А уж могильных крыльев тень
Меня одела смертной кущей.

Уходит жизнь, как легкий дым,
В сознанье страха и обиды.
Лишь возглас первой панихиды
Мирит умершего с живым.

Смерть надо мной прошелестела
Гигантским траурным крылом.
Теперь одно осталось дело:
Считать бесцельно день за днем.

Увы! Безжалостной угрозой
Мой дух навеки поражен.
Вот отчего грущу над розой,
Зачем бегу пиров и жен.

Но знаю: час придет заветный,
Вновь смерть подкрадется ко мне
И с той же лаской незаметной
Ужалит сердце в тишине.

И буду я, безумец дикий,
Скитаться днем и по ночам,
Встречать невиданные лики,
Внимать неслыханным речам.

Я истощу всю страсть, все силы,
Чтоб жизнь была сплошной пожар,
Чтоб сладкий сон в тиши могилы
Мне был как вожделенный дар.

Но утешением крылатым
Ты сбережешь прощальный срок,
Пьянящий горьким ароматом
Миндально-белый порошок!

Снова о смерти мечтаю любовно.
Жить я хочу, но и смерть мне желанна.
Пусть мои годы невидимо, ровно
К старости мирной текут неустанно.
Пусть станут чуждыми близкий и кровный,
Сказкою жизнь оборотится странной.
Детские зори, пылая слезами,
Глянут в глаза золотыми глазами.

Вновь от заката, приближась к восходу,
Тешиться стану веселой гремушкой.
Елку засветят мне к Новому Году,
Стол именинный украсят игрушкой.
В старость войду как в глубокую воду.
Смерть ожидая над тихой подушкой,
В час голубой, упоительно-лунный,
Сладко услышу призыв однострунный.

Если б твой призрак возникнул у гроба
В час, как уложат мне мертвые руки!
Если б свела нас земная утроба
В черных подвалах кладбищенской скуки!
Ах, я боюсь: не узнаем мы оба
Прежнего счастья! В пространствах разлуки
Новые зори, пылая слезами,
Глянут в глаза нам чужими глазами.

Как звезды в небе, хоры тайных знаков
Плывут в душе, и, вечно одинаков,
Один и тот же неизменный бред
Всё шепчется и снится с детских лет.

Нездешних слов ночные отголоски!
В пучине дней спасительные доски,
Несете вы к заветным берегам
Пловца судьбы, отдавшегося вам.

В часы забав рыдаете, как совы,
Неодолимы, сумрачны, суровы;
В часы, когда от горя нем язык,
Как радостен доверчивый ваш клик!

Откуда вы? Далекие ль приветы
С родных могил покинутой планеты,
Глухие ль стоны бездны мировой,
Зияющей, грозящей и живой?

Как сердцу дорог ваш бессонный ропот
И ваш упорный бездыханный шепот.
Всё изменило: счастье, жизнь, любовь.
И только вы всё те же вновь и вновь.

Октябрь застыл, угрюм и черно-синь.
В затишьи мрачных и немых пустынь
Над площадью унылой городка
Тоскою ночь нависла — ночь-тоска.

Спят будки, облетевший сад молчит,
Не лают псы и сторож не стучит.
Взрыдает ветер и утихнет вдруг.
Но неподвижен в небе яркий круг.
Луна стоит и в черной тишине
Подвластно всё Луне, одной Луне.

Украдкой, вдоль белеющих домов,
Иду к тебе, Луна, на тайный зов.

С холодной башни мерно полночь бьет.
Протяжно медь стенящая поет.
Рыдает время; безнадежный вой!
Он не разбудит город неживой,
Обитель трупов, дышащих в гробах,
Непогребенный, но бездушный прах.

Но царство тленья не страшит мечты:
Над черным склепом мне сияешь ты.
Заворожен томящей тишиной,
Я светлых дух, скользящий под Луной.
И дев земных померкла чистота:
В полночный час Луна – моя мечта.

Тебя одну, прекрасная, люблю.
Неумолимая, тебя молю.
Немая дева вечной красоты,
Бессмертная, неодолима ты!
Бесстрастная, не дрогнешь ни на миг:
Прекрасен, ясен царственный твой лик.

Две звездочки мерцают с двух сторон
В торжественном молчаньи похорон.
И озаряют пламенную твердь
Три гения: Луна, Любовь и Смерть.

Струится стройный вальс торжественной истомой
И плачет, и зовет к угаснувшим мечтам.
В крылатый мир любви таинственно влекомый,
Я забываюсь, сердцем – здесь, мечтою – там.

Воздушные, кружась, поют, порхают платья,
Как белых бабочек задумчивый полет.
Поют, зовут и мчат душистые объятья,
Зовут и мчат уста, и взор поет.

Но, сердцем слушая ликующие скрипки,
Внимая светлый гул и милый разговор,
Мечтой бестрепетной ищу иной улыбки,
Иной влечет меня непобедимый взор.

И вот уже далек я радости минутной
И жалки мне мгновенные красы.
Разочарованный, тоскующий и смутный,
Спешу в гостиную, где полночь бьют часы.

Гляжу, подняв бокал, в затишье котильона,
Пока не грянула призывная кадриль,
В морозное окно; слежу ночного лона
Лазурным сахаром сверкающую пыль.

В холодное стекло сквозь сумрак бледно-синий
Роняет мне Луна немой ответ.
В просторах полночи, над мировой пустыней
Растет, поет и мчится вечный свет.

Алмазно-белые, сапфирные чертоги,
Искр бриллиантовых и голубых огни.
О, Вечность светлая, я на твоем пороге!
Луна! Луна и я! Мы с ней одни!