Александр Плонский - Прощание с веком
Евгений Иосифович уже лет через пять стал доктором наук и оппонировал на защитах своих бывших преподавателей. Его добропорядочный друг сделался профессором немного позже, примерно в одно время со мной. Мы трое, безусловно, выполнили программу-минимум — заняли институтские кафедры. А вот насчет программы-максимума… Не думаю…
— А как ваш неразлучный друг? — поинтересовался я. — Окончил или выгнали? Ведь постоянно висел на волоске, и только благодаря вам…
— Это ты о Борисе Васильевиче? — удивленно взглянул на меня Евгений.
— О каком Борисе Васильевиче? — в свою очередь, с недоумением спросил я.
Евгений Иосифович хмыкнул.
— Раза три на прием к нему пытался попасть. В конце концов принял. «А помнишь, — говорит, — как по девочкам бегали?» — «Что вы, мне тогда не до девочек было. Сейчас наверстываю!»
— Так кто же он?
— Не знаешь Б.? — поразился Евгений.
И тут уж ахнул я.
По понятным причинам не стану называть фамилию бывшего «шалопая», как и огромного масштаба должность, которую он занимал. Ограничиваюсь выпиской из энциклопедии:
«…советский физик, чл. корр. АН СССР (1968), Герой Социалистического Труда (1967). Чл. КПСС с 1953. После окончания Моск. Авиационного ин-та (1947) работал…»
А дальше — сплошной камуфляж. И заглядывать под него вряд ли стоит…
Поразительное явление — человеческий гений! Пожалуй, более поразительное, чем расширяющаяся Вселенная, «черные дыры» и НЛО. Какое невероятное сочетание случайного и закономерного приводит к появлению гениального человека! Да и само понятие «гениальность» неоднозначно, неоднородно, порой, как мы видели, парадоксально. Показателями, баллами, коэффициентами его не выразить. Какую роль играют гении в истории человечества — движущей силы, катализатора? Где граница между гением и «просто» талантом?
Авиценна в шестнадцать лет постиг премудрости врачевания, Блез Паскаль еще ребенком сформулировал 32-ю теорему Евклида. Здесь гений заявил о себе рано и в полный голос. Но, оказывается, бывает и иначе!
Видимо, никто не застрахован от того, чтобы непредсказуемо и, быть может, в самый неподходящий момент стать гением…
Неоправданно длинное послесловие к главе.
Все, о чем рассказано выше, происходило «при коммунистах». Перечитав написанное, я почувствовал себя инопланетянином, что, собственно, не так уж далеко от истины. Вот он — я, и вот двадцать первый век, в который зашвырнуло меня из моего, двадцатого. Какими глазами вижу я действительность, как оцениваю «фазовый переход» из одной галактики в другую?
Парадоксальный вывод: наука, а вместе с ней и ученые (говорю о нашей стране) катастрофически обесценились. Профессор государственного вуза зарабатывает столько же, сколько уборщица в частной фирме. А суммы денег, отведенные в бюджете на науку и образование, просто смехотворны. Не этим ли объясняется пресловутая «утечка мозгов» (хорошо хоть есть еще чему утекать!)?
«При коммунистах» денег на науку не жалели, а образование (об этом еще поговорим) по праву было одним из лучших (если не лучшим) в мире. Другое дело, что и сама наука, и многочисленные НИИ, стыдливо прячущие лица под масками «телевизионных заводов» и всяких там «точэлектроприборов» работали на оборону.
Но вспоминаю с ностальгией: благодаря КГБ (сколько ему, бедному, досталось в наше демократическое время!) американские научные журналы появлялись на моем столе чуть ли не раньше, чем в самих США. И, к слову, сравнивая эти и другие зарубежные научные издания с нашими, я неизменно убеждался в превосходстве последних!
Но вот об одном из наших лучших морских ежемесячников «Судовождение, связь и безопасность мореплавания», в котором я имею честь печататься уже несколько лет. Год 1982-й — тираж 3670 экземпляров. Год 2002-й — угадайте с трех раз! Не угадаете — 55 экземпляров. Это не опечатка — пятьдесят пять!
«Рассуждает как коммунист!» — подумает читатель.
Увы! Не был я членом партии и даже дважды отказывался от достаточно крупных постов — сначала главного инженера крупного НИИ, а затем ректора вуза. А ведь от меня требовалось только одно — подать заявление в партию, что для многих из тех, кто сейчас пинает «коммунизм», в те годы было заветной, но трудно осуществимой (если ты не рабочий и не крестьянин) мечтой!
Разумеется, я наслышан и о репрессиях, и о расстрелах без суда и следствия, но так уж случилось, что не припомню ни одного из моих коллег, который был подвергнут таким карам! Простите, не помню, и все!
Добавлю, что сочувствую социалистической идее, хотя рассудком понимаю: из-за нашей человеческой низости она не-осу-ществи-ма!!! А как насчет демократии?
С горечью вижу, что «коммерческое» обучение в вузах понемногу вытесняет «бюджетное», сознавая, что пытаюсь подпилить сук, на котором сижу. Но как быть с теми ломоносовыми, потенциальными гениями, которым не суждено реализовать свой потенциал на благо России, потому что у родителей нет денег на их обучение?
Пусть сдают на общих основаниях! — скажете вы. И сдают. Иногда даже поступают. Мой однокашник Б., «переплюнувший» в науке нас, грешных, и сделавший для страны то, о чем даже энциклопедия умалчивает, не поступил бы. Точно!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
UA3CR
Как радио, которых не услышат,
Как дальний путь почтовых голубей,
Как этот стих, что, задыхаясь, дышит,
Как я…
Николай ТихоновЯ познакомился с Леонидом Лабутиным, когда тому было шестнадцать лет — в 1948 году. Тогда я уже окончил МАИ, работал младшим научным сотрудником в НИИ и был председателем секции коротких волн Московского областного радиоклуба (позывной UA3DM). Леня был в то время (как и потом) страстным радиолюбителем, но позывной по молодости ему не давали, и он, не долго думая, начал работать в эфире как UN1LIS (unlis на радиолюбительском жаргоне, как известно, — нелегальщик). Вскоре его запеленговали, и у него были крупные неприятности в «компетентных органах». По моему положению меня привлекли к «расследованию», и мне удалось убедить, что это просто мальчишеская выходка. «Дело» закрыли.
Вскоре я добился, чтобы Лене дали позывной — UA3CR (кстати, буквы в позывных наращивали в порядке русского алфавита). Мы с Леней подружились, и я устроил его на работу к себе в номерной НИИ старшим техником. У нас он сделал «головокружительную» карьеру, — еще не закончив заочно институт, стал начальником лаборатории.
Я считался одним из ведущих коротковолновиков. В различных соревнованиях (например, телефонный тест, соревнования «Москва вызывает Дальний восток») занимал первые-вторые места. Но Леонид Михайлович был без преувеличения гениальным радистом. Он раз и навсегда «захватил» первые места во всех соревнованиях, в которых участвовал.
