Александр Плонский - Прощание с веком
От меня он требовал одного: прекратить исследование. Но я ничем не мог помочь, хотя испытывал к нему жалость и уважение. Он был, безусловно, интеллектуал, хотя и попавший в положение «вне игры». И это моя злосчастная брошюра «нажала на спусковой крючок», запустив в действие если не сам механизм болезни, то, по крайней мере, систему передач, давшую ей определенную, наполненную образньм содержанием форму! Все, о чем рассказывается в письме, в принципе возможно. Я говорю «в принципе», чтобы не подумали, будто мой корреспондент и впрямь подвергался какому-то исследованию. Ведь спросила же меня моя бывшая соседка, не устоявшая перед соблазном вскрыть и прочитать чужое письмо:
— За что же ты его так мучаешь?
Но деятельностью мозга на самом деле можно управлять — во имя зла либо во имя добра. Об этом подробно рассказывается в моих книгах «Неисчерпаемое в привычном» (Издательство «Советская Россия», 1973) и «Человек — Машина» (Западно-Сибирское книжное издательство, 1977), к которым отсылаю заинтересованного читателя.
Если бы я своевременно вспомнил о «письме сумасшедшего», то вряд ля бы написал для газеты «Советская Россия» статью «Тайны мозга». В статье говорилось о клинических опытах профессора физиологии йельского университета Хосе Дельгадо:
«Электроды из золота и платины могут десятилетиями находиться в мозгу, не причиняя беспокойства и не вызывая побочных явлений. С помощью микроминиатюрных радиопередатчиков и приемников можно регистрировать биотоки мозга на расстоянии. Возможна и обратная связь: при появлении тревожных сигналов, свидетельствующих, например, о приближении эпилептического припадка, на определенные микроэлектроды автоматически поступают электрические потенциалы, оказывающие тормозящее действие. Опасность припадка тем самым устраняется. Именно так по радиотелеметрическим каналам поступает в координационно-вычислительный центр информация с искусственного спутника Земли, а по каналам радиоуправления передаются на спутник команды, приводящие в действие ту или иную аппаратуру… Итак, «радиосвязь о мозгом» открывает пути к успешному лечению нервных и психических эаболеваний. Исследователь мозга находится сейчас лишь в самом начале пути, конечная цель которого — сделать человечество еще могущественнее».
В самом начале пути! — об этом было заявлено со всей определенностью. Но… не зря говорят, что утопающий хватается и за соломинку: на мое имя пришло более пятидесяти писем с мольбой об исцелении. Если раньше я оказался в роли злого гения, то теперь, столь же необоснованно, стал добрым гением. Если раньше от меня требовали прекратить исследование, то теперь умоляли его начать. А я и на сей раз был бессилен…
Послесловие к главе.
Я уже признался, что вопреки литературным канонам книга навязывает мне соавторство. Более того, она уже водит моим пером (простите, нажимает на компьютерные клавиши). Это по ее воле следующая глава: «И слепые прозреют» будет написана наново, и в ней пойдет речь о том, чему я был соучастником в семидесятые годы. Надеюсь на читательское прощение…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
И слепые прозреют
Мне, в размышлении глубоком,
Сказал однажды Лизимах:
«Что зрячий зрит здоровым оком,
Слепой не видит и в очках!»
Козьма ПрутковИтак, растолкав локтями соседок, в повествование вклинилась глава, которую я вначале не разглядел через мой «магический кристалл». И даже не глава, а два «сиамских близнеца», в чем читателю предстоит убедиться.
Дело происходило так. В семидесятых годах, когда я заведовал кафедрой радиотехнических устройств в милом моему сердцу Омском политехническом институте, ко мне подошел щуплый низкорослый юноша, представился студентом Томского института радиоэлектроники, направленным для преддипломной практики на один из Омских заводов, и сказал, что хотел бы поступить ко мне в аспирантуру.
В те давние, столь благополучные для науки времена (взгляд из двадцать первого века!) у меня было одновременно до шести аспирантов и еще, как в хорошей футбольной команде, «скамейка запасных». Иначе говоря, в отличие от наших дней, я не был заинтересован в новых претендентах на высокое звание аспиранта. Но, тем не менее, задал «дежурный» вопрос:
— А тема у Вас есть?
Скажу по секрету, что без малого тридцати своим аспирантам тему предложил я. Но, к моему удивлению, новичок ответил:
— Да.
— И какая же?
— Искусственное зрение.
Вероятно, я бы оторопел, но у меня уже был прецедент, когда преподаватель Сибирского автодорожного института попросил оппонировать его докторскую диссертацию «Динамика землеройных машин».
На мое возражение, что, будучи радиоинженером, я никогда не имел дела с землеройными машинами, доцент попросил хотя бы перелистать диссертацию. Я с изумлением углядел параллель со своей специальностью: аналогичные интегро-дифференциальные уравнения, представление землеройной машины как автоколебательной системы и тому подобное.
Пришлось убеждать собеседника: если в Высшей аттестационной комиссии обнаружат (а это произойдет обязательно!), что оппонент «совсем из другой оперы», диссертацию провалят с оглушительным треском…
Что же я должен был ответить юноше, который задался благородной целью осчастливить незрячих? Сказать: мол, я — не я, и тема не моя…
Но что-то удержало меня от резонного, на первый взгляд, ответа. Я предложил юноше написать реферат по теме, составить литературный указатель, а уж потом продолжить разговор.
Прошло около года, я забыл о странном посетителе, но он напомнил о себе. И когда я, волей-неволей, познакомился с толстой пачкой машинописных листов, то понял: передо мной не беспочвенный мечтатель, а человек с задатками ученого.
Я впервые узнал, что, например, женщине, потерявшей зрение в результате глаукомы, вживили под кожу головы восемьдесят миниатюрных катушек индуктивности, соединенных микроэлектродами со зрительным полем коры головного мозга. И женщина, под воздействием наводимых электрических потенциалов, «видела» световые точки, слагавшиеся в ту или иную простую фигуру.
Я узнал также, что, по мнению специалистов, вживление шестисот микроэлектродов позволит слепому различать образы и даже читать книги для зрячих…
И вот Александр Ильич Одинец стал моим аспирантам. Конечно же, памятуя «землеройные машины», я сознательно «приземлил» тему. Диссертация была названа: «Исследование зрительных рецепторов промышленных роботов».
