Владимир Бокарев - Одиссея Пола Маккартни
Я дал объявление, чтобы собрать в моей студии, под которую был специально оборудован большой сарай, всех местных кэмпбелтаунских волынщиков. Ко мне, желая продемонстрировать свои возможности, явился солист их группы. Это было чудовищно. Отказавшись играть на кухне из боязни оглушить нас, он увлек меня в сад и разошелся на полную катушку. Стало ясно, что они ничего не могут на своих волынках, пока не найдут определенную гамму, а уж тональность поменять просто не в состоянии. И все же я написал песню, в которой использовал эти мотивы. Чтобы довести все до конца, пришлось позвать в мой сарай всех волынщиков. Была ночь, но шум стоял невозможный. Так и получился наш хит!
Концерты 1979 года, устроенные мной под эгидой ООН, проводились в помощь кампучийским беженцам. Но они, увы, так и не стали значительным явлением. Мы не смогли в полной мере придать им международное звучание, хотя замысел был интересный: концерты в местах скопления горожан, каждый день в течение недели. В музыкальном отношении альбом получился, а вот само шоу я просто ненавидел. По — моему, оно стало нашей последней совместной работой с «Уингз». В значительной степени неудача была обусловлена мониторами, установленными на сцене. Когда вы не слышите себя, выступление не получается. От скрежета моей бас — гитары меня бросало в холодный пот.
Первым в организации таких концертов был Джордж (Харрисон) со своим Бангладешским шоу, по — своему замечательным и невероятным. Тогда меня приятно поразили музыканты, проявившие большую заинтересованность. Теперь такие концерты, проводимые по инициативе «Эмнисти интернэшнл», попадают в центр всеобщего внимания, и получается, что музыканты делают порой для людей больше, чем целые правительства. Как это было, например, на фестивале «Live Aid».
Целых десять лет я не испытывал удовлетворения от новых песен. И все из — за глупой привычки сравнивать «Уингз» с «Битлз». Лишь постепенно я понял, что «Уингз» пользуются заслуженным успехом. Между прочим, вчера я слышал, как ребенок интересовался моим прошлым творчеством: «Мама, в какой группе раньше пел Маккартни?»
Мой второй сольный диск был задуман как более простой. Не знаю, насколько мне это удалось. В отличие от первого, записанного в комфортных условиях, над вторым я работал в заброшенном фермерском доме на юге Англии. Вооружившись бас — гитарой, ударными и магнитофоном, я устроился в комнате, служившей когда — то гостиной, и один сделал всю запись. Самое удивительное, что работая над этим альбомом, некоторые песни я сделал буквально за десять минут. Еще десять пошло на то, чтобы добавить партию маракас. Я как заколдованный, как малое дитя, тряс этими маракасами, добиваясь нужного эффекта.
Над альбомом «Tug Of War» и «Pipes Of Peace» мы работали вместе с Джорджем Мартином. На запись мы потратили уйму времени. Когда пришли счета на оплату студии, я подумал, что на такие деньги можно смонтировать целую студию. Потому — то я и заимел свою. Что касается песен с этих альбомов, то я предпочитаю заглавные: «Pipes Of Peace» цельная вещь, обладающая какой — то внутренней притягательностью; «Tug Of War» — своего рода пояснение к моей карьере, содержащее довольно точное резюме.
Однажды, в конце 70–х, мне позвонил Майкл (Джексон) [74]. На вопрос, зачем я ему понадобился, он ответил: «Хочу сделать несколько хитов». «Порядок, приезжай», — сказал я. Почувствовав его активную заинтересованность в работе, я написал для него «Girlfriend», которую позже включил в альбом «London Town». Мы вместе написали «Say Say Say» и «The Man», а Майкл самостоятельно сочинил «The Girl Is Mine». Работать с ним было одно удовольствие. Нередко он обращался ко мне за советом, и я чем мог помогал, но постоянно повторял одно: «Имей дело с деловыми людьми, которым ты можешь доверять». Однажды Майкл выкинул номер, заявив, что хочет приобрести права на мои песни. Я не придал значения его словам, бросив в ответ что — то вроде: «Ха! Ну ты даешь, малыш!» Но как — то мне позвонили и сообщили, что он купил мои песни. Я подумал, что это глупая шутка. Но нет, все так и было. Майкл вложил в дело все, что заработал на фильме «Триллер». В свое время я и сам хотел купить права на песни, но моим планам воспрепятствовала Йоко. Правда, это уже другая история. Так или иначе, но Майкл получил их. Что ж, в любви и на войне все средства хороши. Смешно, не правда ли? Получается, что и «Yesterday» в большей степени принадлежит Майклу Джексону, чем мне. Это раздражает. Надо бы переговорить с Майклом. (Криво ухмыляется). Я, конечно, не держу зла. Но, Майкл, если ты меня слышишь, знай, я верну «Yesterday», «Here, There And Everywhere» и несколько других. Просто так — ради смеха.
Я часто говорил многим, что мне не хватает хорошего, понимающего коллеги, такого, например, как Джон. Ведь работая с ним, мы прекрасно понимали и дополняли друг друга. Я начинал петь: «Жизнь все лучше и лучше», а Джон потихоньку вставлял: «лучше некуда». Когда у тебя есть такой друг и коллега, тогда ты начинаешь «выкладываться» по — настоящему.
Работа с Элвисом Костелло [75] доставила мне удовольствие.
Мне импонирует его прямота. Элвиса нельзя отнести к уступчивым людям. Это хорошая черта. У него всегда есть свое мнение. Когда его спрашиваешь: «Как тебе нравится вот это?», он не говорит «м — м–м» или «ах». Он отвечает: «Мне это нравится» или «Мне это не нравится». Я даже сказал ему как — то, что он мне немного напоминает Джона. Мы записали только одну песню, а я уже подумал: «Господи, это почти «Битлз», он действительно взял на себя роль Леннона». Сначала нас это несколько беспокоило, но потом мы привыкли. Мы сделали несколько пробных записей тех вещей, которые мне нравились. Наши голоса удачно сочетаются и звучат вместе красиво. К тому же Элвис — работяга, не пижон. Он не будет сидеть и часами думать, грызя карандаш. С Элвисом у меня многое получается, но говорить о постоянном сотрудничестве пока не буду. Ведь тогда все будут ждать от нас чего — то значительного и в конечном итоге могут быть разочарованы.
Я хотел бы записать пару песен Джона, попробовать спеть «Beautiful Boy» и «Imagine» и еще что — нибудь из раннего. Больше всего мне хочется исполнить «You Will Be Mine», и если я не запишу эту песню, то хотя бы исполню на каком — нибудь концерте.
Наверное, собственный стиль меняется с появлением новой музыкальной аппаратуры, электронных ударников и всего прочего. Так было и со мной. Когда мы собрались для записи пластинок «All The Best!» и «Back In The USSR», то хотели просто поиграть, просто попеть, тряхнуть стариной, чтобы подготовиться к записи большого альбома. Мне нужна была та беззаботная атмосфера кофейни, знаете, «давай тащи инструмент, может, посидим, поиграем» — что — то в этом духе. Но, конечно же, обстановка сразу стала более формальной, это неизбежно.