Олег Смыслов - Степан Бандера. «Икона» украинского национализма
Из документов, изъятых чешской полицией у Сеника (тайный архив ОУН), стало известно: в 1931 году расходы ОУН на содержание зарубежного руководства, на прессу, на обеспечение боевиков, на помощь заключённым, на адвокатские услуги составили 22 тыс. 143 доллара. Для «революционной работы» в Галиции передано 7425 долларов. Из Америки в Галицию было передано 24 тысячи долларов, но по адресу дошло только 5 тысяч.
В начале 1933 года после утверждения в Германии фонда, предназначенного для финансирования национальных меньшинств, украинцам было выделено 200 тыс. марок. Коновальцу же платили 7000 марок в месяц. Кроме того, он получал отдельную плату за выполнение спецзаданий. Известно, что с 1 января 1934 года лидер ОУН получал от немцев по 110 тысяч марок в месяц.
По сведениям, переданным польской разведке её информатором (на самом деле — двойным агентом), пресвитером Яковом Кравчуком, близким к высшим руководителям ОУН, в бюджете ОУН (Освободительный фонд) на 1936–1937 гг. из общей суммы, эквивалентной 126 тыс. 282 долларам США, 50 тыс. поступило от Германии, 30 тыс. от Литвы. Непосредственно на разведку потратили 20 тысяч.
В 1931 г. эмиссары ОУН установили контакты с британской спецслужбой СИС через её кадрового сотрудника в посольстве Англии в Варшаве Д. Росса. В 1934 г. японский военный атташе в Стамбуле обсудил с представителями ОУН возможности сбора информации о СССР. По данным разведки НКВД, в августе 1937 г. Ярый свёл в венском отеле «Бристоль» Коновальца и шефа войскового штаба ОУН генерала Николая Капустянского с японским военным атташе в Берлине, генштабистом и кадровым разведчиком Ито — советником посольства Японии в Париже. Стороны договорились о сотрудничестве в сборе разведывательной информации по Советскому Союзу с позиции ОУН в Маньчжурии».
Весьма любопытно, но факт: «…с целью организации шпионско-диверсионной деятельности на землях УССР боевики ОУН — УВО в данный период активно использовали Коммунистическую партию Западной Украины в качестве прикрытия. Именно под видом курьеров КПЗУ они пересекали польско-советскую или румыно-советскую границу, а затем, установив контакты с местными бандитами и прочими тёмными элементами, творили порученное им дело по «расширению рядов» своих сторонников… т.е. по проведению акций саботажа, диверсий, убийств и т.п. С таким же успехом для проведения разведмероприятий и диверсий в самой Польше, а также в Венгрии и Румынии оуновцы использовали документы и каналы связи КП Закарпатской Руси (КПЗР)» (В.К. Былинин, В.И. Коротеев).
Надо сказать, что в 20-е годы с УВО приходилось бороться прежде всего польской полиции. Работала она, как считают историки, достаточно профессионально. Она на данном направлении включала в том числе и агентурную разведку, массовость агентуры в оуновской среде. Причём агентурная разведка считалась приоритетной. Если в 20-е годы в ОУН были выявлены 5 агентов, то в 30-е число выявленных возросло до 11.
Например, в Стрые на полицию трудился в качестве информатора даже дядя Степана Банд еры.
С советской стороны за УВО — ОУН, судя по документам, наблюдали долго и терпеливо.
Агенты были внедрены не только в организацию, но и в само окружение её лидера — Коновальца. Только в 1934 г. терпение, видимо, лопнуло.
Как вспоминал генерал П. Судоплатов, «после трагического убийства советского дипломата Майлова во Львове, совершённого террористом ОУН Лемеком в 1934 году, председатель ОГПУ Менжинский издал приказ о разработке плана действий по нейтрализации террористических акций украинских националистов. Украинское ГПУ сообщило, что ему удалось внедрить в подпольную военную организацию украинских националистов в изгнании (ОУН) своего проверенного агента — Лебедя. Это было крупным достижением.
Слуцкий, к тому времени начальник Иностранного отдела, предложил мне стать сотрудником-нелегалом, работающим за рубежом. Сначала это показалось мне нереальным, поскольку опыта работы за границей у меня не было и я ничего не знал об условиях жизни на Западе. К тому же мои знания немецкого, который должен был мне понадобиться в Германии и Польше, где предстояло работать, равнялись нулю.
Однако чем больше я думал об этом предложении, тем более заманчивым оно мне представлялось. И я согласился. После чего сразу приступил к интенсивному изучению немецкого языка — занятия проходили на явочной квартире пять раз в неделю. Опытные инструкторы обучали меня также приёмам рукопашного боя и владению оружием».
Павел Анатольевич Судоплатов — личность достаточно известная, и всё же необходимо хоть немного рассказать о начале его пути в разведке.
Он родился 7 июля 1907 года в Мелитополе (по отцу — украинец, по матери — русский).
Окончил двухклассное училище и два курса факультета советского права МГУ в 1933 году.
Участник Гражданской войны, с 1921 г. работает в оперативном отделе дивизии и в Волынском губернском отделе ГПУ в Житомире.
С 1923 г. на комсомольской работе в Мелитополе, а с 1925 г. — в органах ГПУ Украины.
С августа 1928 года — уполномоченный секретно-политического отдела Харьковского губотдела, затем — уполномоченный Инфо ГПУ УССР в Харькове.
С февраля 1932 года — старший инспектор отдела кадров ОГПУ в Москве (центральный аппарат ОГПУ). Первоначально курировал Иностранный отдел, а затем и работал в этом отделе.
«После восьми месяцев обучения, — напишет Судоплатов в своих мемуарах, — я был готов отправиться в свою первую зарубежную командировку в сопровождении Лебедя, «главного представителя» ОУН на Украине, а в действительности нашего тайного агента на протяжении многих лет. Лебедь с 1915-го по 1918 год просидел вместе с Коновальцем в лагере для военнопленных под Царицыном. В Гражданскую войну он стал заместителем Коновальца и командовал пехотной дивизией, сражавшейся против частей Красной Армии на Украине. После отступления Коновальца в Польшу в 1920 году Лебедь был направлен им на Украину для организации подпольной сети ОУН. Но там его арестовали. Выбор перед ним был простой: или работать на нас, или умереть.
Лебедь стал для нас ключевой фигурой в борьбе с бандитизмом на Украине в 20-х годах. Его репутация в националистических кругах за рубежом оставалась по-прежнему высокой: Коновалец рассматривал своего представителя как человека, способного провести подготовительную работу для захвата власти ОУН в Киеве в случае войны. От Лебедя, которому мы разрешали выезжать на Запад в 20-х и 30-х годах по нелегальным каналам, нам и стало известно, что Коновалец лелеял планы захвата Украины в будущей войне. В Берлине Лебедь встречался с полковником Александером, предшественником адмирала Вильгельма Канариса на посту руководителя германской разведслужбы в начале 30-х годов, и узнал от него, что Коновалец дважды виделся с Гитлером, который предложил, чтобы несколько сторонников Коновальца прошли курс обучения в нацистской партийной школе в Лейпциге».
