Владислав Бахревский - Никон (сборник)
Кудеяр спрыгнул на землю. Подошел к Васе, обнял.
– Молодец! Как же ты с ним управился?
– Обыкновенно. Взвалил и попер. Да я не один был, с Варварой.
Кудеяр глазами нашел «боярыню Морозову», поклонился ей:
– Спасибо!
А тут Вася бух на колени.
– Кудеяр, я вызволять тебя пришел, а ты сам себя вызволил. А теперь отпусти меня насовсем. Я к ребятишкам пойду.
– К каким это ребятишкам? Жениться не успел, а ребятишек уже полна изба?
– Угадал. Шестеро ребятишек.
– Шестеро! Женился, что ли, пока я рясу носил?
– Да вроде бы!
– Ну, брат, и прыток ты!
– Я прыткий, – согласился Вася.
– Отпустим его? – спросил Кудеяр разбойников.
– Гуляй, паря!
– Деньги есть? – спросил Кудеяр свою братию.
– Сколько надо?
– Сколько есть! – Кудеяр снял с Васиной головы шапку. – Не жалей. Приданое товарищу от лесного народа.
Посыпались монеты.
А Кудеяр посматривал на низкое солнце, мрачнел. Отвел Васю в сторону, спросил шепотом:
– Мужики готовы встретить Шишку?
– Готовятся.
– Спеши в Можары. За Анютой присмотри. Мы скоро придем к вам на помощь. – Кудеяр взял у Микиты Шуйского пистолет. – Анюте передай.
Вася уехал.
Кудеяр повернулся к разбойникам.
– Трое остаются с лошадьми, остальные пойдут со мной. Нас ждет великая добыча.
– А этого куда? – показал Микита Шуйский на Паисия.
– Этот мой! – загородила игумена Варвара.
4Будто фонтан ударил из-под земли – выскакивали на широкий монастырский двор разбойники.
Разговевшиеся монахи, осовевшие от вина и еды, не сопротивлялись. Сыскные люди патриарха Никона заперлись в башне. Их не трогали. Сидите и сидите.
– За мной! – скомандовал Кудеяр. – И вы, монахи, тоже за мной ступайте. Вас Паисий держал в черном теле, потому что монастырь беден был?
– Беден! Беден! – запричитали монахи.
– Посмотрите же на бедность вашу.
Отворил первый тайник. Разбойники тут же разобрали оружие, монахи – книги.
Кудеяр шепнул Миките Шуйскому, чтобы тот привел в монастырь лошадей, и распахнул крышку большого сундука.
– В тайничок пожалуйте!
Разбойники удивлялись тайнику и ловкости атамана, монахи были пасмурные: считали монастырь домом родным, а что знали про него?
Кудеяр приказал разобрать кладку в нишах.
Появились на свет сундуки, а в сундуках золото, каменья редкостной красоты, жемчуг, серебро. Но не все замурованные ниши хранили драгоценности, были и с костями.
– Так-то, святые отцы! – сказал Кудеяр монахам. – А теперь кто со мной? Чем горб на Паисия ломать, не лучше ли послужить мечом бедным и униженным?
К Кудеяру шагнул монах-дровосек. За свой разговор с Нифоном Саккасом он уже успел посидеть на хлебе и воде. И еще с десяток монахов сбросили рясы и сели на коней, коих Паисий готовил в подарок Шишке.
Драгоценности были погружены, разбойники на конях.
– Готовьте сабли, ребята! – крикнул Кудеяр и помчался с монастырского двора по дороге в Можары.
Только не все поскакали следом за ним. Варвара и ее двенадцать молодцов замешкались.
– А теперь, Паисий, давай поквитаемся, – сказала игумену Варвара. – Ты меня помнишь?
Побледнел игумен.
Глава 3
Вася Дубовая Голова прискакал к дому Петра-сеятеля. Петра дома не было: готовился с мужиками к обороне.
– Анюта, – сказал Вася, – пошли со мной.
– Это куда же?
– К Федоре в избу.
Анюта удивленно вскинула брови.
– Ты уж соглашайся, – попросил Вася. – Мне Кудеяр велел беречь тебя, а на два дома мне никак не разорваться: или тебя прозеваю, или Федору с ребятишками.
– Не беспокойся, Вася, я за себя сумею постоять.
Вася достал из-за пазухи пистолет.
– Это тебе Кудеяр прислал… Только не люблю я пистолей. То ли бахнет, то ли нет. Я жердь припас. Пошли, хорошая жердь, не переломится. И не серди ты меня, не то унесу.
Поняла Анюта – не стоит парня сердить, пошла к Федоре.
2Смеркалось.
Деревня затаилась. Звезды и те горели вполсилы.
– Может, не приедут? – сказал кто-то с надеждой.
– Тихо! – рассердился Петр-сеятель.
Он сидел с половиной можарских мужиков в пустой риге на краю деревни. Другая половина пряталась за избами посреди Можар. Здесь было свалено несколько возов соломы, будто бы для кровли.
– Проторчим целую ночь, а они не приедут, – ворчал все тот же Фома неверный.
И тут из лесу вылетела стремительная огненная цепочка.
– Изготовься! – приказал Петр севшим от волнения голосом.
Посчитали факелы. Двадцать два.
– Не робей, ребятушки, нас больше!
Мужики, сидящие в деревне, тоже заметили скачущие огни.
– Опять сжечь деревню хотят, подлецы! Солому-то запаливать али погодить?
– Запаливай!
3Разбойники влетели в Можары. Передние мчались на другой конец. Можары должны были вспыхнуть разом и погибнуть в единочасье.
Но посреди деревни через улицу была натянута веревка. Она-то и сорвала первого всадника с седла. За ним кувыркнулся второй всадник, третий. Разбойники, не понимая, в чем дело, стали сдерживать коней, и тут на околице раздался вопль рассеченного косой разбойника.
Нестройный гул, будто вал воды, покатился с обоих концов деревни к центру. Это пошли мужики Петра.
Они кололи упавших с коней и, выставив колья, вилы, косы, окружали татей.
– Что встали? Зажигай деревню! – орал Шишка своим, крутясь на коне. – Сабли наголо! Сабли! Пистолеты доставайте!
Кто-то из ватаги ринулся было к ветхой избенке, но не успел дотянуться факелом до крыши. Мужики баграми вытянули разбойника из седла.
– Пошел я! Пошел! – заревел Вася Дубовая Голова, и на разбойников обрушился свистящий снаряд.
Жердь угодила по лошади Шишки. Коняга слетела с ног, будто в нее попало ядро.
Разбойники прыгали с лошадей, ползком пробирались в темноту. Их били яростно, остервенело. Шишка вырвался из кольца.
Потеряв коня, с раздробленной ногой, он, пальнув с двух рук, протащился к околице и, обессилев, забежал в ригу, где только что сидела засада Петра.
Сеятель с двумя дюжинами мужиков окружили ригу. Один мужик сунулся туда и был сражен пулей.
Ригу обложили соломой и зажгли. Пламя закрыло единственный выход.
«Конец!» – подумал Шишка.
Обливаясь слезами от беспомощности, боли, дыма, он залез под крышу и кинжалом прорубил соломенную кровлю.
– Шишка! – закричали мужики. – Шишка! Вот он!
Разбойник вылез на дымящуюся крышу.
В Можарах было светло. Ярко горела солома. Там, в центре, еще копошились люди, можарцы добивали татей. Носились, как тени, кони. Бил колокол.
«Неужто Паисий предал меня?» – подумал Шишка, глядя завороженно, как занимается огнем крыша. Еще мгновение, и рига вспыхнет высоким жарким пламенем.
